Тень (СИ)

Резко придя в себя, стоя все еще позади и плохо соображая, что происходит, проследила взглядом за тонкой дымчатой паутиной, сгустившейся над потолком. Уплотненный узел, слегка шевелящийся и постепенно формирующийся в человеческие очертания, затягивался и пульсировал, обретая краски. Все четче формировалось тело внутри кокона. Девушка-тень проступала из тени, обретая четкость линий, постепенно появляясь из ниоткуда. Если бы я не видела ее появления ранее, наверное, сильно испугалась бы, а так просто молча наблюдала за тем, как она оскалилась, начала метаться, пытаясь выбраться из пут и безуспешно запутываясь все больше. Ласка задыхалась, пытаясь выбраться, еще сильнее затягивая узел на теле. Я закричала и бросилась к ней, но была остановлена сильными твердыми руками. Не отрывая взгляда от кокона, поспешно закрыла глаза и пискнула:

— Пожалуйста, не надо.

Андрес услышал меня. Отпустил. И тихо произнес:

— Не трогать до выяснения обстоятельств, — махнул в сторону бедняжки Ласки. — Тень безвредна. Завершайте, мы уходим. Доклад совету не позднее завтрашнего обеда.

Повернувшись ко мне добавил:

— Тень, за мной, — резво двинулся к выходу. Я шустро засеменила следом.

"Если хочешь, можешь называть меня Таная", — подумала.

"Красивое имя", — пришел отклик.

ГЛАВА 22. Любимый маг

Совершенно разбитая от пережитого страха, я лежала на кровати под балдахином в позе "звездочки", не собираясь двигаться с места. Пару раз стучали в дверь, приглашая на ужин в доме Андреса. Несколько раз пытались просто проведать… жива я или… еще жива. Я игнорировала посетителей, лежала, уставившись в шикарную ткань, и считала золотые колоски, нарисованные на ней.

Так прошел день, и наступила ночь. Меня поселили в соответствии со статусом тени в непосредственной близости к Андресу. Маг беспокоился о моем состоянии и не желал отправлять в родную комнату по причине большой удаленности от "королевских апартаментов".

Так я и лежала, лелея надежду, что он придет, то замирая и прислушиваясь, то вздрагивая, услышав отзвуки шагов. Сон не шел, напряжение не отпускало. Провалявшись полночи, так и не сумев заснуть, медленно встала и, решив прогуляться, не привлекая к себе внимания, двинулась в сад к моему любимому месту — небольшому фонтану с золотыми рыбками. Звук падающей воды сильно успокаивал. Но, подумав немного, свернула на кухню, захватив два огромных бутерброда со свежим сыром. Попеременно кусая то от одного, то от другого ломтя, весело жевала, наслаждаясь изысканным вкусом.

"А жизнь-то налаживается", — мелькнула мысль.

Прохладный воздух, пропитанный запахами цветов, освежал, медленно восстанавливая душевное равновесие. Не потрудившись одеться, полагая, что в сей поздний час все спят, я в длинной "бабушкиной" сорочке в рюшах и накинутом на нее цветастом платке чувствовала себя более чем одетой. В приподнятом настроении, с набитым ртом плюхнулась на лавочку около фонтана, проигнорировав беседку с мягкими диванчиками внутри, обвитую плющом. В мою бытность жития в доме Андреса, я обожала приходить сюда, валяться в беседке, скрытой от глаз, и мечтать. Любила опускать ноги в фонтан и, болтая ими, разгонять рыбок, а еще говорить с красивой мраморной фигуркой — становилось легче. В момент побега в душе была лишь горечь и чувство обиды, позже сожаление и вопрос: "Увижу ли ее вновь? Чудесную безмолвную подругу — мраморную русалку, ту, что была приятной собеседницей". Но вот как все повернулось — свиделись. Улыбнувшись своим мыслям, опустила голые ноги в прохладную воду и, как бывало раньше, с ухмылкой на лице и бутербродами в руках уставилась на одинокую скульптуру.

— Ну, здравствуй, родная, — сказала ей. — Я снова жалиться на судьбу свою, судьбинушку, — без предисловий начала я. — Он не пришел. Нет, ну это даже обидно, мог бы просто зайти и узнать как дела, к примеру. Почему же он не поймет, что я умираю без него, ведь жить с ним по соседству — мученье.

От своего нытья самой стало смешно, и в том же духе я продолжила, переместившись ближе к безмолвному слушателю:

— Сначала спас, потом упустил, а теперь вообще изображает, что видит в первый раз, и это после того, как при всем честном народе чуть было… освободил он меня, короче. Но что ему стоит зайти…

— Да заходил он, раз пять и только днем, а ночью со счету сбился, сколько раз к стене прикладывался. Надеялся, что соскучилась и заглянешь на огонек, дверь, ради случая такого, открытой держал, да и сам под ней дежурил, — голосом Андреса.

Резко обернувшись, узрела такую картину: Андрес, облокотившись на беседку, молча смотрел на меня.

— Ну что ты, милая, продолжай, интересно послушать о себе любимом, может, и до хвалебных речей дойдем.

Вот тут-то мое терпение лопнуло и, кажется, кое-кому не дождаться хвалебных речей, тормоза отключились, голосок прорезался. И я завопила, теряя способность адекватно мыслить:

— Подслушиваем-с? Без зазрения совести? Имею я права душу свою излить в жилетку мраморную. Прямо скажем, между нами девочками, ты лишний.

— А чем моя жилетка не подходит? — проворковал он.