Тень (СИ)

— Понятно, понятно, — махнул рукой Лызин, но так махнул, что Вилесову показалось: мол, шляпа ты, старая шляпа!

— Значит, вы считаете, что к Олину находка отношения не имеет?

— К последнему Олину, — уточнил Вилесов.

— Ну, конечно, к последнему, — согласился Лызин. — А как он на это прореагировал?

— А я ему ничего не сказал.

— ?!

— Да он так обрадовался, что у меня духу не хватило разочаровать. Думал — потом. А он считал, что на верном пути, такой обрадованный, даже обедать не пошел, хотя столовая закрывалась, обратно побежал. В воскресенье же, к вечеру, зашел, сказал, что под брандмауэром ничего нет. Расстроенный очень был, больше я его не видел.

— То есть к вам в музей он больше не заходил?

— Нет, не заходил. Ни позавчера, ни вчера. А сегодня я сам был у Лобанихи, он у нее останавливался, так она говорит, тоже со вчерашнего дня не видела, не ночевал. Ругается, говорит, сбежал и не заплатил.

— Ругается, значит, — откликнулся Лызин. — А может, он в самом деле сбежал? Надоело ковырять землю, вот и уехал. А?

— Может, и уехал, — насупился, обидевшись на ехидные лызинские интонации, Александр Григорьевич. — Найти его надо...

Лызин помолчал, глядя куда-то в сторону, пожевал губами.

— А зачем? Зачем, спрашиваю, искать? — спросил вдруг резко, повернувшись к Вилесову, лег почти грудью на столешницу. — Чтобы с Лобанихой рассчитаться? Или вы полагаете, клад он нашел и скрыл? Тогда пишите заявление! На каком основании дело возбуждать? Если мы так каждого ханурика искать будем, то...

— Не знаю, — надулся вконец Вилесов. — Не знаю насчет клада. Не думаю. Но узнать надо, да и не дело так — копал, копал, бросил и уехал, не сказавшись.

— И еще, — добавил, помолчав. — Он у меня еще деньги увез...

— Как увез? Украл?

— Да нет, я ему сам дал, авансом. Кончились у него, перевода не было. Он за это должен был дрова расколоть. Мне за них отчитываться надо, пятьдесят рублей. Не расколол ни полена.

— Так, так. Ну вот, еще и деньги! Еще что-то есть?

— Да... — замялся Вилесов. — Он у брандмауэра грядки с клубникой перекопал. Технички детдомовской. Она возмещения требует, в суд грозится подать, а копали-то не мы!

В дверь тихо поскреблись, и на пороге появилась Марина — однофамилица Лызина и, кажется, дальняя родственница, симпатичная девчушка, работавшая в музее хранителем.

— Здравствуйте, — едва слышно произнесла, не поднимая глаз от пола. — Я принесла. Вот.

Протянула сверток. В нем оказалось шесть вставленных, как матрешки, одна в другую глиняных глубоких мисок. Все шесть были одинаковы: толстостенные, иссиня-черные, блестящие, словно лаком покрытые. По бортику у каждой вился лепной орнамент — виноградные гроздья, листья, лоза. Валерий Иванович щелкнул по нижней ногтем — звук был высокий, чистый, звонкий.

— Вы считаете, им двести лет? — спросил он с сомнением Вилесова.

— Да. Точно. У нас есть аналоги.

— А зачем их в землю?

— Трудно сказать определенно. Может, на счастье? Когда брандмауэр начинали строить?

— Ну ладно, разберемся, — отодвинул их на край стола Лызин. — Они пока у меня полежат.

— А как же? У нас учет.

— У нас тоже, — Лызин достал бумагу и ручку. — Я вам расписку напишу, не волнуйтесь, не такие ценности храним.

Он быстро черкнул и протянул листок Вилесову.

— Пока все. Боева мы найдем, но если что-нибудь еще узнаете, звоните. До свидания.

Чердынский краеведческий музей.

Вход. 748 от 16. 03. 72

Академия Наук СССР

Чердынский краеведческий музей.

г. Чердынь Пермской области.

Директору.

3865/272/2 от 10.03.72.

Пересылаем Вам для ответа по существу письмо Боева Георгия Павловича.

Г. В. Онуфриев

Чердынский краеведческий музей.

Вход 748/2 от 16. 03. 72

Уважаемый гражданин президент академии наук. Прошу Вас ответить мне на такой вопрос: имеются ли приборы, которые могут находить спрятанные под землей золотые вещи? А дело вот в чем: мой отец, Боев Павел Порфирьевич, до революции служил у чердынского купца Олина приказчиком. Когда этот купец-эксплуататор прятался от Советской власти, тогда зарыл свои сокровища в землю, а зарывать ему их помогал мой отец с каким-то еще человеком. Отец был человеком темным, не понимал, что делает, да и сокровищ-то не видел, только ямы копал. Потом всю жизнь отец боялся, напугал его купец сильно, только перед смертью матери рассказал, а она потом мне передала.

Где точно зарыты сокровища, отец не знал — ямы рыли по всей усадьбе, чтобы, наверное, с толку сбить, потому и нужен прибор, который золото находит. Сам я в Чердыни никогда не бывал, родился уже после, но где находится усадьба и какие на ней постройки знаю, мне мать подробно все рассказала. Фамилия купца — Олин, а в доме его после революции, говорят, милиция была, там и надо искать.