Тень Сохатого

Он показал Андрею Андреевичу белый листок ордера. Глянув на ордер, Поляков почувствовал, как к горлу его подкатила легкая тошнота. «Неужели это все всерьез?» — пронеслось в его голове. Однако вид и повадки мужчин не оставляли никаких сомнений в том, что все это было всерьез. Зная свои права, Поляков попросил их предъявить документы. Мужчины кивнули, и спустя секунду документы были предъявлены.

— Все верно, — сказал Андрей Андреевич, изучив удостоверения. Он поднял на милиционеров глаза и спросил: — Значит, я должен ехать с вами?

— Именно, — кивнул худой милиционер. — Машина ждет внизу.

Поляков вздохнул:

— Одеться-то хоть можно?

— Можно, — услышал он в ответ. — Только побыстрее.

— А что, боитесь, тюрьма закрывается на обед? — пошутил Поляков.

Милиционеры никак не отреагировали на его шутку. Их лица остались суровыми и бесстрастными. Поляков вновь вздохнул:

— Ладно, сейчас оденусь. Можете пока попить кофе. Вода только что вскипела.

— Спасибо, мы уже пили, — сказал худой милиционер.

Поляков кивнул и пошел в спальню — одеваться. Худой милиционер остался в прихожей, а его коллега отправился за Поляковым.

— Скажите хоть, кого я убил? — спросил его Андрей Андреевич, натягивая джинсы. — А то у меня что-то с памятью.

— Вы все узнаете на месте, — сухо ответил милиционер.

— На месте, — иронично повторил Поляков. — Что это за место такое? Случайно, не эшафот?

— Всему свое время, — усмехнувшись, ответил милиционер. — Может, и эшафот будет. Потерпите до суда.

— Постараюсь — сказал Поляков и надел потертый вельветовый пиджак. — Ну вот. Я готов. Прикажете идти?

— Давайте.

Милиционер отошел в сторону, пропуская его вперед.

2. Снова Гафуров

Черные и выпуклые, как у мыши, глаза-бусинки неподвижно смотрели на Полякова. Затем тонкие темные губы разомкнулись, и слегка гнусавый голос произнес:

— Меня зовут Эдуард Маратович Гафуров. Я веду ваше дело.

— Мое дело… — с усмешкой повторил Поляков. — Звучит забавно. До сих пор все свои дела я вел сам.

«Важняк» улыбнулся, и Поляков увидел у него во рту золотой зуб.

— Времена меняются, гражданин Поляков. Кстати, вы, должно быть, имели в виду дела, которыми занимались, будучи сотрудником КГБ?

— И их тоже, — кивнул Поляков.

— Так-так. — Гафуров побарабанил пальцами по столу. — А теперь вы, стало быть, начальник четвертого отдела внутренней экономической безопасности «Юпитера». Так?

— Именно. А что, это имеет какое-то отношение к делу?

Гафуров едко улыбнулся и пожал плечами:

— Пока не знаю. Иногда самые незначительные детали оказываются решающими. Кстати, почему вы отказались от присутствия адвоката на допросе?

— Мне он пока ни к чему.

Гафуров прищурился:

— Вы так в этом уверены? Что ж, вашей уверенности можно позавидовать.

— Прежде всего, я хотел бы знать, в чем меня обвиняют, — веско сказал Андрей Андреевич.

— Пожалуйста. Вас обвиняют в убийстве Михаила Голикова.

— Что?

— Да-да, именно так. У следствия есть все основания полагать, что в ноябре две тысячи второго года вы похитили тамбовского предпринимателя Михаила Голикова и его жену, а затем убили их.

Какое-то время Поляков молчал, переваривая услышанное. Затем покачал головой и горячо произнес:

— Это какой-то абсурд! Мы дружили с Михаилом. Он был крестным отцом моего ребенка! За что мне его убивать?

— Я ожидал услышать это от вас, — спокойно сказал Гафуров.

Андрей Андреевич взъерошил ладонью волосы:

— Бред какой-то. Миша и его жена погибли два года назад. Насколько я знаю, убийц не нашли, и дело было закрыто. Кому понадобилось возвращать это дело к жизни? И почему вы подозреваете меня?

Гафуров откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и самодовольно ухмыльнулся:

— Гражданин Поляков, а вам не кажется странным, что вопросы в этом кабинете задаете вы, а не я? Ведь обвиняемый-то — вы! Или вам на минуту показалось, что вы вернулись в свое славное прошлое? Вероятно, у вас на счету много «подвигов»? Показательные процессы, суды над фарцовщиками и «изменниками Родины», слежка за неблагонадежными писателями и поэтами… Н-да, много дел вы натворили. Но, слава богу, на дворе двадцать первый век и торжество демократии. И даже такие люди, как вы, имеют право на защиту и справедливый суд.

Гафуров перевел дух, глотнул кофе из стоявшей на столе чашки и продолжил:

— Кстати, гражданин Поляков, это не полный перечень обвинений. Вам также инкриминируется организация покушения на советника мэра Москвы Наталью Ивановну Коржикову. В марте девяносто восьмого. Мы предполагаем, что убийство Голикова и покушение на Коржикову связаны между собой. То есть что и первое, и второе организованы вами. Что вы об этом скажете?

Поляков слушал следователя молча, не перебивая, лишь изредка бросая на него гневные взгляды. А когда наконец тот закончил свою обличительную тираду, ответил:

— Вы правы насчет торжества демократии. И именно потому, что вы правы, я больше не скажу ни слова. До тех пор, пока на допросе не будет присутствовать адвокат.

Гафуров развел руками:

— Дело хозяйское! Только ведь вам это не поможет. Уж слишком серьезные у нас улики.

— Будущее покажет, — мрачно ответил Поляков.