Тень Сохатого

— Ну да, — ответил за друга Боровский. — А ты думаешь, почему он у нас такой? Вот после того ранения все и началось. Он и жену себе найти не может, потому что ни одна нормальная баба не соглашается жить с сумасшедшим.

— Эт точно! — Лось хлопнул себя ладонью по голой коленке и захохотал.

Риневич легонько поморщился. Он не любил быть объектом насмешек.

— Да ну вас к черту с вашими подколками, — сказал Риневич, с недовольством поглядывая на ухмыляющиеся физиономии коллег. — И вообще, надоели вы мне. Пойду погреюсь.

Он допил пиво, поднялся и направился в сауну. У двери обернулся и спросил:

— Ну, кто со мной?

Желающих не оказалось.

— Ну как хотите, — пожал плечами Риневич и скрылся за дверью предбанника.

Лось проводил его взглядом, затем ухмыльнулся и покачал головой:

— Ну и тип! Крокодила живьем сожрет и не поморщится! — Он покосился на Боровского, словно пытался определить, какое впечатление на того произвела столь радикальная оценка способностей его лучшего друга. Но Боровский остался невозмутимым. Он сидел, откинувшись в кресле, нога на ногу, подрыгивая ногой и потягивая холодное пиво.

Тогда Аркадий Владимирович спросил:

— Вы давно дружите?

— Еще со школы, — ответил Боровский. — Класса с пятого или шестого. Он тогда переехал к нам в город и пошел в нашу школу.

— Ясно, — кивнул Лось. — Ну и как?

— Что «как»? — не понял Боровский.

— В детстве он был таким же сумасшедшим?

Черные брови Боровского чуть-чуть приподнялись:

— А разве он сумасшедший?

— Ну ты ведь сам сказал, — напомнил ему Аркадий Владимирович.

Боровский усмехнулся и небрежно ответил:

— Это была шутка.

— Понимаю, — вновь кивнул Лось. — Только знаешь… Иногда мне кажется, что у него в голове и впрямь не все дома. Ты только не подумай, что я на Алика наезжаю, но… — Лось выдержал многозначительную паузу и лишь затем продолжил: — Ты, например, заметил, каким жестким становится его взгляд, когда он чем-то недоволен?

— Ну и что?

Лось пожал плечами:

— Да ничего. Просто у меня мурашки по коже бегут, когда я вижу этот его взгляд. Такое ощущение, что сразу после разговора он позвонит знакомому киллеру и закажет тебя — вместе со всеми твоими домочадцами. Кстати, может, он за этим и ушел? Сидит сейчас на лавке в сауне и названивает какому-нибудь стрелку.

Боровский дернул уголком рта:

— Хорошая шутка. А если серьезно, то все твои опасения на его счет напрасны. Мы с Олегом пуд соли вместе съели.

— И он никогда тебя не подводил?

Генрих покачал головой:

— Никогда.

— Гм… — Лось почесал плохо выбритый подбородок толстой, волосатой рукой. — Это хорошо. Хорошо, что ты можешь на него положиться. Но ведь всегда бывает первый раз, правда?

— Это не тот случай, — возразил Боровский.

— Ты слишком хорошо думаешь о людях, вот что я тебе скажу. А ведь мы и самих-то себя толком не знаем, не то что других людей. Чужая душа — потемки.

Выдав эту сентенцию, Лось внимательно посмотрел на Боровского.

— Если так рассуждать, то вообще никому верить нельзя, — сказал Боровский.

Аркадий Владимирович горячо кивнул:

— А так и есть! Ну то есть, верить, конечно, можно… Да и доверять тоже. Но человека, которому ты доверился, нельзя выпускать из поля зрения, понимаешь? И ни в коем случае нельзя поворачиваться к нему спиной…

Слушая Лося, Боровский вспомнил свой давнишний разговор с женой, когда она сообщила ему, что нанимала частного детектива. Детектива, чтобы следить за собственным мужем! Надо же до такого додуматься. Господи, как хорошо, что весь этот кошмар остался далеко позади. Развод дался Боровскому нелегко — и физически, и материально, и душевно — но теперь, спустя месяцы после развода, он был доволен такой развязкой.

— Видишь ли, Генрих, — продолжал тем временем Лось, — я не особо верю в равноправное партнерство. В любом союзе один из партнеров имеет больше выгод, чем второй. Что бы он при этом ни говорил.

Боровский прищурился:

— Я не понял, ты на что-то намекаешь, что ли?

Лось добродушно улыбнулся и качнул головой:

— Да нет, конечно. Я просто объясняю тебе свои принципы. Согласись, в них есть здравое зерно.

— Как и во всем остальном, — пожал плечами Боровский.

— И все же вы с Риневичем разные. Настолько разные, что я не могу себе представить, на чем основывается эта ваша многолетняя дружба? Может, он в детстве спас тебе жизнь, что ты так за него цепляешься? Или, наоборот, ты ему?

Боровский вздохнул — беседа с толстяком Лосем всегда утомляла его.

— Слушай, Лось, — недовольно заговорил он, — ну что ты заладил, а? Мы ведь с тобой не на психологическом диспуте. Ну мы с Аликом партнеры по бизнесу. Все наши совместные проекты приносят выгоду нам обоим. По большому счету, нам с ним нечего делить.

— А если будет что? — не унимался Лось.

— Вот тогда мы снова вспомним о нашей дружбе и решим нашу проблему к взаимному удовольствию. Доволен?

Аркадий Владимирович неопределенно пожал плечами.

— Да я просто так интересуюсь… — проговорил он. — Из простого человеческого любопытства.

Боровский ничего на это не ответил. И тогда Лось заговорил вновь.