Тень среди лета

– Нет-нет, идея была блестящая. Вообрази, как глубоко он себя презирал. И я это унаследовал. Андаты – глубоко противоестественные существа. Все мы стремимся вернуться к небытию так же, как капли дождя стремятся к земле. Однако нашу природу можно обмануть. Именно эту часть стиха он перенял у Мияни-кво. Три Как Одно хотела свободы, но также хотела любви. Я тоже хочу свободы, а еще хочу увидеть, как будет страдать мой хозяин. Нет, это в его замысел не входило. Он решил, что допустил небольшую погрешность, которой не придал значения, пока не стало поздно. Но вот в чем вопрос: почему он избегает тебя и не хочет учить? Почему не взял на церемонию с хаем? Я отвечу: он боится. Чтобы занять его место, тебе придется лелеять свои худшие чувства. Проникнуться той же ненавистью, что испытывал к себе безобразный, отвергнутый, одинокий Хешай – тот, кого вечно дразнили одноклассники, кто за последние двадцать лет не был с женщиной, за которую не приходилось платить, кого даже утхайемская стража считает недоразумением и терпит только по нужде. Мальчик мой, он боится за тебя. Потому избегает.

– Тебя послушать, так он полное ничтожество.

– Вовсе нет. Он тот, в кого может превратиться очень сильный человек, если поступит с собой по-хешайски.

– А зачем ты мне все это рассказал?

– Хороший вопрос, – отозвался Бессемянный. – Первый за вечер. Однако ответ даром не обойдется. Простишь меня – тогда скажу.

Маати вгляделся в нетерпеливые черные глаза и рассмеялся.

– Рад был послушать твою сказочку про чудовищ, – сказал он, – но ничего не выйдет. Уж лучше я помучаюсь от любопытства.

Андат на мгновение нахмурился, но тут же засмеялся и принял позу побежденного, который поздравляет соперника. Маати спохватился, что смеется в один голос с ним, встал и ответил позой великодушного победителя. Когда он дошел до середины лестницы в спальню, Бессемянный его окликнул.

– Хешай никогда не позовет тебя за собой. Но не откажет, если явишься сам. На следующей неделе хай будет давать большой прием. Приходи.

– Не вижу ни единой причины, Бессемянный-тя, чтобы удовлетворить твою просьбу.

– И не надо, – ответил андат со странной печалью в голосе. – Всегда поступай по-своему. Просто мне хотелось бы видеть тебя там. У нас, чудовищ, совсем немного собеседников. И, веришь или нет, я хочу быть твоим другом. Хотя бы на миг. Пока мы еще вольны выбирать.

Только теперь Амат поняла, насколько зазналась. В юности она всегда помнила, что городу нельзя доверять. Для бедняков удача сменялась несчастьем в мгновение ока. Болезнь, травма, недобрая встреча – любая мелочь могла повлиять на заработок, жилье, положение. Потом, устроившись в жизни, оценивая собственный рост вместе с ростом процветания дома, которому служит, Амат забыла об этом. И оказалась не готовой к потерям.

Первым порывом было пойти к друзьям, но их у нее осталось меньше, чем она думала. А тех, на кого можно было бы положиться, скорее всего, знал и Ошай со своим головорезом.

Три дня Амат спала на чердаке виноторговца, с которым у нее был роман в молодости. Он уже тогда был женат – на той самой женщине, что шаркала целый день по дому, где она пряталась. О них раньше никто не знал, а теперь и вовсе не догадался бы.

Комната, если можно было ее так назвать, была темной и низкой – нельзя было сесть, чтобы не задеть потолок. Из-под крышки ночного горшка воняло, а до полуночи вынести его было нельзя – заметят домочадцы. Над головой у Амат невидимое солнце каждый день раскаляло черепицу, а вместе с ней – потолок. Амат лежала на грубой циновке, мучаясь от бессилия, и не смела шелохнуться, чтобы не выдать себя.

Сон не шел, в голове вставали одни и те же вопросы, а разум гонял их по кругу в какой-то болезненной полудреме. Марчата каким-то образом втянули в посредничество при скорбном торге. Что еще гнуснее, женщина, которой это напрямую касается, ничего не подозревает. Ее обманом завлекли в Сарайкет, чтобы андат вырвал дитя из ее утробы. Зачем? Почему этот ребенок так важен? Быть может, кому-то из королей Восточных островов случилось погулять на стороне, а девчонка не знает, от кого понесла, и…

Нет. В таком случае везти ее сюда было бы незачем. От беременности можно избавиться и другим способом, не привлекая андата. Думай еще.

Быть может, сама мать – не та, кем кажется. Может, дело в ее душевном здоровье? Кто-то очень берег ее, боялся, что настои ей навредят, и просил об услугах андата, а Дом Вилсинов…

Нет. Будь на то причина – нормальная, человеческая причина – Марчат не скрывал бы ее. Начни еще раз.

Дело не в матери. Не в отце. Не в ребенке. Марчат так и сказал: неважно, кто они. Остаются Дом Вилсинов и андат. Значит, разгадка связана с ними, если она вообще существует. Если все это – не бред воспаленного разума. Может, Дом Вилсинов вознамерился убить невинное дитя с помощью хая, а потом, создав круговую поруку на почве общей вины, добиться поблажек…