Тень Торквемады

Но весьма поднаторевших в деле морского разбоя витальеров ничто не останавливало. Их корабли превосходили по скорости и маневренности неуклюжие ганзейские когги. Тех, кто отказывался сдаться и не погибал при абордаже, пираты безжалостно выбрасывали за борт. Но и купцы не церемонились с морскими разбойниками, попавшими к ним в плен. Пленных витальеров заковывали в цепи или заталкивали в сельдяные бочки, чтобы привезти на берег, судить и казнить.

Эскадра Ханса Стурре (так звали предводителя морских разбойников) была одной из самых многочисленных. И удачливых. Когда появлялся его флагманский корабль с ужасными украшениями в виде голов вепря, которые были видны издалека, капитаны ганзейских судов предпочитали не вступать в бой с витальерами, а прятались в ближайшую гавань, под защиту воинского гарнизона. Поэтому Ханс Стурре старался нападать на купеческие караваны в открытом море, где невозможно спастись бегством.

Сегодня капитан ждал удачу. Ему донесли, что десять ганзейских судов идут по любимому маршруту витальеров. А в их трюмах находятся ценные атласные и парчовые ткани, серебряная посуда и – самое главное! – дорогие фряжские вина[3]. Ханс Стурре не привык отказывать себе ни в чем, и хорошее вино было его простительной слабостью.

То, что по численности ганзейцы превосходили его эскадру, предводителя разбойников не смущало. У пиратов была своя тактика. Они всегда нападали внезапно и молниеносно брали ганзейские корабли на абордаж. Исход боя решался в рукопашной схватке на борту судна. Захватив когг, пираты перегружали добычу на свои быстрые, маневренные посудины с неглубокой осадкой и преспокойно уходили от преследования на прибрежное мелководье и в устья рек.

– Капитан! Слева по курсу «гусыни»! – закричал впередсмотрящий матрос.

«Гусынями» пираты называли когги – тяжелые и неповоротливые купеческие корабли.

– Сколько их?! – крикнул в ответ предводитель морских разбойников.

Матрос, сидевший в «вороньем гнезде», надолго умолк. Он был неграмотным и плохо знал счет, поэтому боялся ошибиться. Ведь за такую ошибку недолго и за бортом оказаться – капитан был крут и спуску своим сорвиголовам не давал.

– Три кулака и четвертый с рожками! – наконец ответил матрос, для большей убедительности продемонстрировав свои слова с помощью жестов.

Три кулака – это пятнадцать пальцев, кулак с рожками – пять пальцев минус два, равняется трем… итого восемнадцать судов, быстро сосчитал Ханс Стурре. Не многовато ли для его эскадры? И почему количество купцов не совпадает со сведениями, которые добыли его шпионы в «винном погребе»?

– Капитан, нам с таким количеством судов не совладать, – с тревогой сказал Большой Олаф, штурман флагмана пиратской эскадры; он уже вооружился моргенштерном – тяжелой дубиной с металлическими шипами и надел на свою круглую башку шлем, похожий на котел.

– Боишься?

– Не то, чтобы… но, может, оставим этот караван в покое? Он у нас не первый и не последний.

Капитан немного подумал, а затем обратился к матросу в «вороньем гнезде»:

– Эй, Вонючка Нильс! Присмотрись внимательней, нет ли среди купцов кораблей охраны?

– Капитан, в караване почти все «гусыни»! – ответил впередсмотрящий. – Жирные! Еле ползут.

– И ты хочешь, чтобы мы упустили удачу, которая сама плывет нам в руки? – насмешливо поинтересовался Ханс Стурре у своего помощника.

Тот покаянно опустил голову и развел руками: мол, ты капитан, тебе и решать.

– Если мы возьмем их на меч, – а возьмем точно! – то надолго обеспечим свое благополучие, – продолжил предводитель морских разбойников. – Что касается количества… так ведь и мы чего-то стоим. И потом, я не думаю, что на этих купцах слишком много воинов, способных хорошо владеть оружием. (Матросы не в счет; среди них есть лишь мастера ножевого боя, не более того.) Ганзейцы чересчур прижимисты, они не очень охотно тратятся на охрану. Нас будет гораздо больше.

– Ну, если так…

Недовольно бормоча что-то себе под нос, Большой Олаф отошел в сторону, а капитан решительно дал сигнальному матросу отмашку, чтобы тот передал на остальные корабли приказ готовиться к абордажному бою. Спустя считаные мгновения на палубах началось столпотворение: витальеры облачались в панцири и вооружались, абордажные команды готовили веревки с крючьями, чтобы зацепиться за суда ганзейцев, а лучники, которые должны были прикрывать атакующих товарищей, натягивали тетивы на свои дальнобойные английские луки и придирчиво отбирали стрелы. Ведь от точности стрельбы нередко зависел успех разбойного предприятия.