Тень Тота

Когда экипаж столичной полиции остановился во дворе королевского дворца приемов, Сару Кинкейд охватила волна воспоминаний. В последний раз она приезжала сюда, когда ей исполнилось шестнадцать, для представления королеве, и теперь Сара немало удивилась тому, сколько деталей этого внушительного кирпичного здания с воротами, украшенными башенками, осталось в ее памяти. До переезда монархини в Букингемский дворец в 1830-е годы функции ее резиденции выполнял Сент-Джеймс. Сегодня он служил только для официальных приемов, например, таких, как представление молодых дам, желавших попасть в высшее общество. После стольких лет, показавшихся Саре целой жизнью, она испытывала странные чувства, снова очутившись здесь.

Джеффри Халл организовал аудиенцию у герцога Кларенса. Саре важно было не столько получить новые сведения по делу о таинственных убийствах, сколько попытаться понять, что за человек королевский внук, ценит ли он приносимые ради него жертвы.

Вместе с сопровождавшим ее инспектором Квейлом она вышла из экипажа. К ним поспешили слуги, коих здесь было великое множество, они сновали вокруг дворца, как пчелы в улье. Квейл показал пропуск, и их тут же провели во дворец. Герцог ждет. И здесь Сару подстерегали воспоминания, оказавшиеся для нее неожиданными. Запахи, высокие окна, резкий звук шагов по каменному полу галереи — все это она забыла, а вот сейчас вспомнила. Она ощутила себя той девушкой, которая много лет назад с тяжело бьющимся сердцем шла по этим коридорам, только на сей раз предстояла не королевская аудиенция. Видимо, поэтому ей и удалось хорошо выспаться ночью…

По широкой лестнице они поднялись на второй этаж. Из окон открывался вид на внутренние дворы и крылья здания, так что посетитель имел возможность получить примерное представление о размерах дворца. Герцог Кларенс занимал часть здания, выходившую на улицы Сент-Джеймс и Пэлл-Мэлл. Если судить по стоявшим у дверей стражникам, королевский внук высоко ценил уединение и не любил вмешательства в свою частную сферу.

Однако для посетителей из Скотланд-Ярда было сделано исключение. Пройдя несколько передних, Сара и Квейл наконец попали в приемную герцога. И еще раз она была разочарована тем, что увидела. Более того — пришла в ужас.

Первое, что заметила леди Кинкейд, войдя в торжественно обставленную приемную, были великолепные, прекрасно сохранившиеся памятники Древнего Египта, проделавшие долгий путь в Лондон, чтобы найти свое место в собрании герцога: каменный саркофаг, несколько стел с иероглифами, позолоченный гроб с мумией и статую богини-змеи Мертсехер. Повсюду стояло бесчисленное множество маленьких глиняных сосудов и статуэток, изображения богов и зверей, искусно украшенные канопы, золотые кувшины и вазы, в свое время, несомненно, погребенные вместе с умершими; в углу комнаты высился небольшой обелиск.

Однако самым странным в герцогской приемной, переполненной предметами искусства, судя по всему, только для того, чтобы произвести неизгладимое впечатление на посетителей, был их владелец. До сих пор Сара знала герцога Кларенса лишь по картинам и фотографиям, на которых он производил впечатление статного молодого человека поистине ослепительной внешности. Теперь, увидев его воочию, она вынуждена была констатировать, что изображения лгут.

Вообще-то внуку ее величества королевы было не много лет. Согласно официальным сообщениям, он только что окончил учебу в кадетском корпусе и в ближайшее время собирался поступить в Кембридж. Но существо, примостившееся на обитом камчатным штофом диване, казалось стариком. Бледная кожа герцога была покрыта пигментными пятнами, тусклые волосы поседели. Взгляд, казалось, выражал сожаление, хотя Сара и не могла точно определить, о чем именно сожалел его высочество.

— Леди Кинкейд, полагаю? — спросил внук королевы.

Голос его дрожал, а руки, что не укрылось от Сары, наделенной недюжинным даром наблюдения, тряслись. На столике возле дивана стояло несколько пузырьков, обычно используемых аптекарями для микстур и капель, из чего можно было заключить, что герцог страдал каким-то недугом. Правда, Сара полагала, что дядя непременно сказал бы ей, если бы внук королевы был серьезно болен…

Она присела в поклоне, как того требовал этикет. Хотя дядя объяснил, что ко двору необходимо являться в подобающей одежде, на ней было одно из ее старомодных платьев узкого покроя.

Скорее всего герцог и Квейл были уже знакомы, хотя между ними сквозил какой-то холодок, и не только потому, что герцог принадлежал к высшей касте. Посетителям указали место в кожаных креслах напротив дивана, и Сара с Квейлом сели. Когда Сара проходила мимо маленького столика, из одной бутылочки ей в нос ударил горьковатый запах, напомнивший что-то, случившееся много лет назад…

— Должен сказать вам, леди Кинкейд, — начал герцог, — я очень ценю ваш приезд в Лондон. Мне известно, как трудно вам было уехать из далекого Йоркшира, и, уверяю вас, ее величество и я это ценим.