Тень твоей улыбки

Когда Моника в сопровождении Рене Картер выходила из палаты, Салли захныкала. Моника не стала оборачиваться. Вместо этого, расстроенная тем, что девочку забирает домой такая безразличная с виду мать, она строго предупредила Картер, чтобы та обратила пристальное внимание на аллергию у дочери.

— У вас есть домашние животные? — спросила она.

После секундного колебания Рене Картер уверенно ответила:

— Нет, у меня нет на них времени, доктор.

Потом она, проявляя заметное нетерпение, слушала объяснения Моники по поводу того, как важно наблюдать за симптомами астмы у Салли.

— Вполне понимаю, доктор. Мне хотелось бы, чтобы вы стали нашим педиатром, — торопливо сказала она, когда Моника спросила, есть ли у нее вопросы. Потом позвала: — Кристина, ты готова? Я опаздываю.

Она повернулась к Монике.

— На улице меня ждет машина, доктор, — объяснила она. — Отвезу Салли с Кристиной домой. Конечно, перед уходом я позабочусь, чтобы все было хорошо.

— Не сомневаюсь. Позвоню вечером, чтобы узнать, как дела у Салли. Вы ведь будете дома? — спросила Моника, не заботясь о том, что говорит ледяным осуждающим тоном. Она заглянула в карту. — Вот это ваш правильный номер?

Когда Моника произнесла номер, Рене Картер нетерпеливо кивнула и поспешила в палату.

— Кристина, ради бога, поторопись! — выпалила она. — У меня мало времени.

11

«Он встал на тропу войны, — подумала Эстер Чемберс, когда в среду после ланча Грег Гэннон прошел через приемную, словно не замечая ее присутствия. — Что произошло с утра?» Она видела, как он вошел в свой кабинет и взял папку, которую она ему приготовила. Через минуту он уже стоял у ее стола.

— У меня не было времени просмотреть эти материалы, — отрывисто произнес он. — Вы уверены, что все в порядке?

Ей захотелось ответить в том же тоне: «Назовите хотя бы один раз за тридцать пять лет, когда что-то было не в порядке». Но вместо этого она покусала губы и спокойно произнесла:

— Я два раза проверяла, сэр.

С растущим негодованием наблюдала она, как он широкими шагами идет к двустворчатой застекленной двери и сворачивает в коридор, ведущий к конференц-залу фонда Гэннона.

«Он нервничает, — поняла Эстер. — О чем ему волноваться? Его денежные средства имеют прекрасный оборот, но половину времени он пребывает в ужасном настроении. Я устала от этого, он становится все неприятнее». В приступе раздражения она вспомнила, как двадцать пять лет назад, едва умер отец, Грег объявил, что переводит офисы как инвестиционной фирмы, так и фонда в роскошные помещения на Парк-авеню. Именно тогда он сказал ей, что для соблюдения формальностей лучше будет, если она станет обращаться к нему «мистер Гэннон», а не «Грег».

Теперь они размещались в еще более роскошных помещениях центра «Тайм-Уорнер» на Коламбус-серкл.

— Папа был героем для простолюдинов, но мне не нужны больше в качестве клиентов мясники, пекари, кондитеры, — саркастически говорил он.

«Не то чтобы он оказался не прав в ориентации на крупных клиентов, — думала Эстер, — просто нельзя пренебрегать делом отца. Может, он и достиг больших успехов, но что-то мне не верится, что все эти особняки и его трофейная жена принесли ему много счастья. Могу поклясться, эта женщина чаще всего произносит слова „я хочу“. А сыновья, обиженные на него из-за такого отношения к их матери, вообще перестали с ним разговаривать. Ну а прямо сейчас он, вероятно, бьется на заседании правления с братом».

— Я устала от них обоих.

Эстер не сразу поняла, что разговаривает вслух. Она быстро огляделась по сторонам, но в офисе никого не было. Тем не менее она почувствовала, как у нее зарделись щеки. «Как-нибудь я скажу все, что о них думаю, и это будут не слишком приятные слова, — пообещала себе она. — Зачем я здесь торчу? Я могу себе позволить выйти на пенсию. Продам квартиру и куплю дом в Вермонте, вместо того чтобы каждое лето снимать там жилье на пару недель. Мальчики любят кататься на лыжах и сноуборде. Манчестер — красивый городок, и поблизости от него прекрасные зимние курорты…»

При мысли о внуках сестры, которых она любила, как родных, ее губы сложились в непроизвольную улыбку. Нет ничего лучше настоящего, подумала она, повернувшись на кресле к компьютеру. Улыбаясь еще шире, она создала новый файл, озаглавив его «Пока, Гэнноны», и начала набирать текст:

«Уважаемый мистер Гэннон, чувствую, пришло время после тридцатипятилетней службы…»

Последний абзац гласил:

«Если желаете, я буду рада в течение месяца подбирать возможных претендентов на мое место, если вы, конечно, не хотите, чтобы я ушла раньше».