Тень у порога

Бергман не звонил уже несколько дней, и это начинало меня беспокоить. Несмотря на все мои попытки отдалиться, мы продолжали общаться. Пару раз в неделю встречались все вместе за обедом или ужином в его доме. Иногда обсуждали потенциальные дела – стоящих нашего внимания пока не было, но чаще просто вели натянутые беседы. Каждый раз мне было не по себе от того, что я являюсь единственной причиной, по которой эти трое мужчин собираются вместе. А последнее время я все чаще ловила на себе тяжелый взгляд Клима. Я боялась, что он все-таки покинет наш город, сорвется и уедет, не предупредив. Но еще больше я боялась с ним заговорить. Нарушить этот хрупкий баланс. Он здесь, рядом, но я по-прежнему не знаю, нужен ли он мне так же сильно, как я ему.

– Шла мимо пиццерии, и так захотелось «Пепперони». Не удержалась, короче, – донесся Варькин голос из прихожей, а я поняла, что успела задремать.

Я отложила книгу, сунула ноги в тапки и направилась к подруге.

– Горячая, – сказала я, забирая коробку из ее рук. – Это ты хорошо придумала. Ужин я еще не готовила, думала, ты позже будешь.

– Решила уйти пораньше, надоели все. Как твое собеседование прошло?

– Сказали, перезвонят, – легко соврала я.

– Куда денутся, – заверила подруга.

За пиццей мы обсудили вакансии, которые я присмотрела, и быстро перешли на перемывание косточек Варькиных коллег. Как оказалось, из Москвы к ним прикомандировали интересного субъекта. Холостого, юморного и Пантелеевну всерьез заинтересовавшего.

Дожевывая последний кусок пиццы, я с грустью подумала о том, что, если у подруги дело дойдет до свидания, вряд ли мое присутствие на ее кухне будет по-прежнему уместным.

Варька предложила посмотреть кино, раз уж она вернулась пораньше. Мы устроились на диване и включили какую-то мелодраму. Примерно на двадцатой минуте Пантелеевна уже рыдала, уткнувшись в мое плечо. Меня история особо не впечатлила. Я с трудом досидела до конца, чтобы не обижать подругу, и отправилась на кухню разбирать раскладушку. Мой телефон все это время лежал на кухонном столе. Взяв его в руки, я обнаружила девять пропущенных звонков. Четыре от Джокера, три от Димки и два от Клима. Я посмотрела на часы и решила, что перезванивать в такой час неприлично. К счастью, Димка, как наипродвинутейший пользователь гаджетов, догадался отправить сообщение: «Лена, завтра в 18 у Джокера. Не опаздывай».

Что ж, спрашивать меня, кажется, никто не собирался. Впрочем, и так понятно, что я непременно буду.

Готовиться к встрече я начала в обед. Во-первых, чего доброго, Варька снова решит пораньше вернуться с работы, и придется объяснять, куда это я собираюсь. Поскольку время для встречи было выбрано вечернее, следовало надеть что-то чуть приличнее толстовки и джинсов. Обижать Лионеллу Викторовну мне совсем не хотелось. Старушка трудилась у Бергмана домоуправительницей и тщательнейшим образом следила не только за порядком в доме, но и за соблюдением этикета. Лет ей было за семьдесят, но, на удивление, она успевала все: от уборки и готовки до воспитания нерадивых гостей вроде меня.

В конечном счете я выбрала серые брюки и голубой джемпер. Хотела было повесить на шею нитку жемчуга, которая призывно смотрела на меня с Варькиного туалетного столика, но решила, что хорошего понемножку.

Около четырех я покинула Варькину квартиру и направилась в центр города. Вышла из троллейбуса на площади Победы и оказалась в сотне метров от «дома с чертями». Именно в нем жил Бергман. Черти – это не сам Бергман и со товарищи: так местные жители прозвали горгулий на водостоках особняка. В городе ходила легенда, что ночью чудовища оживают и даже подмигивают прохожим. Честно говоря, пару раз и мне казалось, что горгульи пристально на меня смотрят и моргают.

Дом этот был построен в конце девятнадцатого века и заметно выделялся в городском ансамбле. Две башни в готическом стиле, нечто вроде подвесного моста с цепями на фасаде вместо крыльца, венчающий это великолепие замысловатый герб. Словом, дом вполне себе отражал характер хозяина. Такой же загадочный, леденящий душу и завораживающий одновременно.

Вроде бы затейник, по приказу которого было возведено это готическое строение, являлся предком Бергмана. Однако в этом я не была уверена, как, впрочем, ни в одном факте его биографии. Распространяться о ней он не любил, а любые попытки что-либо о нем разузнать неизбежно заканчивались провалом.

Первый этаж особняка занимал букинистический магазин, принадлежащий Максимильяну. Я направилась ко входу, надавила на кнопку переговорного устройства. Вскоре раздался сигнал, и дверь открылась.

Из-за стеллажа красного дерева выглянул Василий Кузьмич и помахал мне рукой в знак приветствия. Управляющий магазином держал перед собой огромный фолиант в потертой кожаной обложке. Рядом с ним, сложив руки на груди, стоял посетитель. Высокий мужчина средних лет с бородкой.