Тень убийства

Дверь открыла ладненькая, очень хорошенькая маленькая брюнетка в шапочке и фартуке горничной. Глаза темно-синие с длинными ресницами, губки приоткрыты в вопросительной улыбке. Инспектор не стал терять время.

— Я инспектор Толбот с Вайн-стрит, — объявил он. — У вас на площадке убит человек. Пойдите взгляните, знаком ли он вам.

Она секунду таращила на него глаза.

— Идите! — рявкнул Толбот.

Девушка вскрикнула при виде тела, бросилась было вверх по лестнице, но Толбот крепко схватил ее за руку.

— Пустите! — всхлипывала она в темноте. — Я не могу… я…

— Вы его знаете? Встречали когда-нибудь?

— Нет!

Мы вошли в дом и, перешагнув порог, очутились во Франции. Это был дом француженки, до последней мелочи в вестибюле. Хрустальные канделябры излучали бледный свет, зеркала, белые стены, непривычный смешанный запах восковой мастики, кофе, плотных драпировок. Горничная, повернувшись к нам спиной, содрогалась от слез, закрыв глаза руками.

— Где телефон? — спросил Толбот.

— В… в конце холла, сэр. Я покажу…

— Сам найду. Проводите куда-нибудь этих джентльменов. Мы хотим с вами поговорить.

Она повела нас в гостиную, довольно скупо освещенную, с неизменными сомнительными масляными картинами на стенах, с потускневшей мебелью красного дерева в стиле ампир. Да, девушка очень хорошенькая: черные короткие волосы, глаза одновременно невинные и манящие, аккуратная, стройненькая фигурка. Толбот обращался с ней безобразно.

— Послушайте, — предложил я ей, — сядьте.

Но она лишь таращила глаза и улыбалась с легким испугом, будто я предложил нечто совсем иное.

— О нет, сэр!… Позвольте ваши шляпы.

— Не будем тратить время на формальности, — сказал Банколен. — Как вас зовут?

— Селден, сэр.

— Селден, расскажите нам все, что происходило сегодня.

— Я… не поняла, сэр. О чем?

— Обо всем, что делала мисс Лаверн.

Горничная уже совсем успокоилась, улыбаясь слабой бесцветной улыбкой. Глаза смотрели мимо нас на каминную полку, но в них было дурное предчувствие. Оно все усиливалось, и девушка с внезапной тревогой взглянула на нас:

— Да, сэр, конечно. Я… у меня вчера вечером был выходной, и я утром немножечко опоздала вернуться. Кажется, мисс Лаверн была чем-то расстроена…

— Во сколько вы пришли?

— В девять с небольшим. Она сообщила, что провела ночь в соседнем доме, у мисс Грей. Рано утром вернулась к себе, оделась гораздо раньше обычного. Я подала ей завтрак. Она была… встревожена. — Брови Селден чуть дрогнули, на губах появилась презрительная улыбка.

— Знаете, что ее беспокоило?

— О нет, сэр!… Около половины одиннадцатого заходил доктор Пилгрим, какое-то время беседовал с ней наверху…

Из-за портьер выскользнул Толбот, и Селден замолчала. Гибель Бронсона сильно подействовала на маленького инспектора, и он этого не скрывал.

— Дальше, — приказал он. Вокруг скорбно опущенных губ залегли глубокие складки; Толбот остановился в дверях, словно готовясь умчаться в любую минуту.

— Она спросила все утренние газеты, сэр, уселась наверху читать. Немножечко… на меня накричала, и у нее началась страшная головная боль. Мне было слышно, как она расхаживает и плачет. Кухарка приготовила ленч, но она попросту не могла есть… Я… надеюсь, ничего плохого не случилось, сэр? — не выдержав напряжения, крикнула Селден. Потом взяла себя в руки и продолжала: — Ох да, чуть не забыла. В начале дня был телефонный звонок…

— Кто звонил?

Глаза девушки забегали, она смутилась, вспыхнула…

— Понимаете, сэр, — несмотря ни на что, рассказывала горничная, чуть-чуть выпятив пухлую нижнюю губку, — понимаете, сэр, он не назвался. Но я его узнала. Это был господин Низам аль-Мульк.

В комнате воцарилась полная, гулкая тишина.

Толбот медленно вынул руки из карманов, взгляд его стал безумным, безрассудным, безнадежным. Банколен, стоявший у стола, лениво забарабанил пальцами по крышке и покосился на девушку.

— Вы уверены? — переспросил он, не проявив удивления.

— Да, сэр. Я… знаю его голос. Совершенно уверена!

Ее явно волновали вопросы об образе жизни хозяйки; она мысленно видела, как Скотленд-Ярд сурово тычет в нее пальцем, осуждая аморальное поведение, и, видно, собирается всех отправить в тюрьму. Либо редкостная наивность, либо весьма искусное притворство.

— Селден, — задумчиво сказал Банколен, — вы, случайно, не видели сегодняшние газеты?

— Нет, сэр, к сожалению.

— И ни с кем не разговаривали, кроме мисс Лаверн?

— Нет, сэр. Ни с кем, еще только с кухаркой, — все больше пугалась она.

— Очень хорошо. Значит, мисс Лаверн разговаривала по телефону с господином аль-Мульком. Знаете, о чем шла речь?

— О нет, сэр!… То есть я, конечно, услышала несколько слов, потому что мисс Лаверн была взволнована и очень громко говорила…

— Ну, понятно. И что вы услышали?

— Собственно, сэр, ничего интересного для полиции. Она просто сказала: «Хорошо, я приду. Приду вместе с ним». Больше я ничего не припомню, сэр, честно! Потом мисс Лаверн сильно разволновалась, лицо раскраснелось, она напевала, вроде бы очень радовалась. Совсем не то, что прежде.

— Дальше.