Тень уходит последней (СИ)

- У самого аквариума мы увидим их баньку, а дом чуть выше, - продолжал шептать Киреев.

- Аквариума. Как это слово понять?

- Ну, открытая часть болота, озера, в смысле. Течение в нем слабое, глубины хорошие, зимой в нем рыба зимует, летом тоже стоит, вода там прохладная. Может, в этом месте и родники есть. Точно не знаю, - быстро проговорил Киреев.

- А проезд оттуда есть к избе?

- Конечно. Дорога так себе, глиняная, она идет дальше на кордон. Там у них лесничество, заказник. А здесь самая граница заказника.

- А Вертилов - охотник?

- Конечно. Говорят, и медведя с одного выстрела брал.

- Ничего себе! - воскликнул от удивления Николай.

- А почему его прозвали Питбулем?

- За бесстрашие, наверное.

- Редкое качество. А почему же вы все здесь приготовили, для того, чтобы разделаться с ним, а он до сих пор жив? - спросил Синцов.

- А нет у нас этого бесстрашия, как у него. А Макс, Максим, перегорел, как и я, разделаться с Вертиловым. Да и приказа не было с ним покончить.

- Этот приказ вам должен дать Кораблев?

- Он самый. Мы же ему подчинялись. Партию эту он образовал в девяносто пятом году, кажется, или чуть раньше, когда бандиты всем управляли в городе. В то время каждому из нас было за пятьдесят или около этого. А, как только девяностые пришли с этими революциями-переменами, с забастовками шахтеров, химиков, учителей, медиков, закипела и у нас кровь, как дети, мы в войнушку стали играть.

- И кого-то замочили? - снова спросил Синцов.

- А это не Вашего ума дело.

- А тогда зачем я вам сейчас здесь нужен, Александр Васильевич?

- А потому что... - сбился Киреев и тут же сделал вид, что закашлялся. - Потому, чтобы, это самое, что бы ты знал, где эта гнида прячется, - брызгая слюной, пытаясь погасить в себе возмущение, сказал Киреев.

- вы думаете, что это его работа: собака убита, спецовки развешивает у вас во дворе?

- Не Кораблева же с Максом.

- Ну, и что от этого толку, что я узнаю о нем? Сделать ему рекламу в газете, или написать про него обвинительную статью?

- А ты напиши про него, все, что я тебе рассказывал, что тебе говорил о нем Столяр, то есть Столяров. Пусть все знают, какая он гнида. Еще говорят, он и в церковь ходит, просит Бога, чтобы Он простил ему все его грехи. Не дождется!

Ветер, набравший силу, разогнал дымку с того берега болота. За небольшими облаками, ползшими по небу, как овцы, одно за другим, пошли их огромные стада, и все плотнее и плотнее, закрыв собой еле видный на небе молочный круг луны, а за ним и проснувшееся, еще только набирающее силу света, солнышко.

Николай, настроив резкость линз бинокля для своего зрения, стал внимательно рассматривать небольшой двор около избы. Первое, что отметил, это - еле видный дымок, идущий из трубы, значит, в ней кто-то есть.

- А вы думаете, что он все сам делает? - нарушив зависшую тишину, спросил Николай.

- Так, у него целая мафия.

- А кто за ней стоит?

- Так, бывшие, как Вертилов, разные бывшие и настоящие начальники. Ну, те, кто тогда с ним работали в управлении химкомбината, а сейчас городом руководят.

- Смешно. вы сегодня для них никто. Захотели бы, в две секунды бы с вами разделались. Не верите этому? - Николай обернулся и посмотрел на Киреева.

- Так думал уже об этом, и не раз. Ну, скажи, мил человек, а зачем мне тогда все это делать?

- Скорее всего, этим занимается тот человек, которому нужна Ваша квартира, дача. Когда-то вы ему обо всем рассказали, или кто-то об этом рассказал, вот он потихонечку и накидывает на вас удавку.

- вы, Николай Иванович, говорите об этом, как Ваш следователь.

- Да? - удивился Синцов. - Хм. Совпадение, говорите. Ну, а сами не задавались этим вопросом?

- Так, нет. Хм, - чему-то теперь усмехнулся Киреев. - А вы посмотрите, какой он.

- Кто?

- Да туда смотрите, а не на меня.

- А-а, понял, - Николай приблизил к своим глазам бинокль и начал всматриваться в постройки на вершине у болота. - И зачем он у болота избу свою построил? Там же комары.

- А летом я его ни разу здесь и не видел, - сказал Киреев. - Вот, ни разу. Но люди бывали здесь, видно, дружки его. Один раз чуть не нажал на курок.

- Сколько у вас злости к нему осталось! - то ли возмутился, то ли удивился Синцов.

- Так, почитайте, все архивы у Кораблева. Они у него где-то с шестьдесят пятого года хранятся. Их до него другие секретари парткомов собирали и почему-то не хранили их в архиве химкомбината, а у себя, в тумбочках, в столах. Вот, он их забрал.

- И все плохо было, всегда людей обманывали?

- Так, там не только все с нашего химкомбината. Много закрытой информации со всей страны, с обкома им подавали для ознакомления. Там такого начитался.

- Ладно, Александр Васильевич, может, уже пойдем, а то на часах уже половина десятого, а завтра мне на работу.

- Жаль, жаль.

- Я все-таки вас никак не пойму, из-за чего вы так ненавидите Вертилова? Столько лет прошло, и создается такое впечатление, что простить его до сих пор не можете. Это, наверное, потому, что вы и свои недочеты стараетесь на него сбагрить. Мол, он во всем виноват. Да?