Тень Уробороса. Аутодафе

В какой-то момент ему показалось, что он вот-вот заснет, закружилась голова. Эфий подождал, но сна не было. И еще что-то звало его наверх, он понял, что не найдет себе места, пока не подчинится зову. Пришлось вставать и красться к двери, чтобы не услышали дежурящие в коридоре люди в белом. Они не услышали. Эфий аккуратно проскользнул прямо у них под носом и помчался наугад.

Снаружи не было дождя, у горизонта висела раздутая оранжевая луна, вся в ямах, пятнах, похожая на жилища духов, иногда появлявшиеся в небе над его родной Солнечной скалой. А вот воздух оказался ватным и пресным. Ветер шевелил траву на полоске живой земли вдоль дорожного покрытия, играл листвой небольших плотных кустиков — и совсем не чувствовался…

И Эфий снова побежал, легко и без всякой устали, как тогда, когда мальчишки побили его на пастбище. И сейчас мир светился словно через тонкую, отдающую зеленцой пленку, сиял сказочно и таинственно, как сама луна. Но вдали, на поле, творилось что-то странное…

Юноша спрятался за башней.

Иной раз, бывает, взглянешь на небо — а там среди россыпей звезд чернее самой черноты проступают пятна, рваные и безобразные. И ничего не видно за ними.

Вот сейчас там, на поле, в небо уходило что-то длинное, как ствол гигантского тысячелетнего дерева, закрывая своей темнотой все, что творилось за ним, хотя Эфий точно откуда-то знал, чувствовал: оно прозрачно. Прозрачная чернота, как разрыв в воздухе, порог жилища злого духа, за которым смерть…

Убедившись, что «дерево» не меняет своей формы и не показывает враждебности, пастух осмелел. Ему захотелось узнать, что же это такое.

Едва касаясь ступнями земли, Эфий снова побежал.

«Ствол» был и не был одновременно. Он высился, будто гигантская метка чего-то, что могло бы быть или когда-то было на этом месте. Под этим стволом уходила на немыслимую глубину такая же гигантская яма, которой тоже не было, но которая была.

«Я уснул! — понял клеомедянин. — Я уснул, и все это мне приснилось!»

И тут же в подтверждение его слов из-за «ствола» вылетело что-то серебристое, ярко светящееся. Оно было высоко, у него был длинный хвост, терявшийся далеко позади него, и переливающаяся радужная оболочка. Оболочка эта коконом обвивала светящийся силуэт и, кажется, оберегала его. Самое главное, что очертания силуэта напоминали человеческую фигуру. И фигура эта изучала черное «дерево» и яму под ним.

«Это ведь тот человек, который часто приходил ко мне! — сам не зная как угадал Эфий, изумленно уставившись на свет. — Он тоже здесь!»

Внезапно хвостатый человекообразный кокон резко развернулся и замер. Пастух понял: теперь и «оно» увидело в ответ, теперь «оно» удивлено не меньше. Так значит, этот человек в белом — колдун? У них, солнцескалов, колдуны могли летать, чтобы там общаться с духами леса и стихий. И некоторые на веку Эфия тоже могли лечить, как и тот человек в прозрачной маске, со стальным взглядом и длинными волосами.

Ему показалось, что в его голове мелькнул обрывок мысли, которую он не думал, да и услышал совсем случайно. Подслушал.

«Кто это, Кристиан?!»

Это было имя. Странное имя, значившее что-то вроде «тот, кто идет за сыном Бога».

«Это и есть он, тот клеомедянин, Эфий-Нашептанный. И он меня понимает! А я, кажется, понимаю его!»

«Он что, тоже?..»

«По всей видимости, да»…

Светящийся кокон стремительно опустился прямо перед Эфием, и серебристый «хвост» обвил его несколько раз, похожий на веревку кнута. Так, вблизи, в фигуре еще явственнее проступили черты того человека в белом. Эфий протянул к нему руку и вдруг в ужасе увидел, что она тоже серебристая, полупрозрачная, светится…

Юноша вскрикнул…

…и очнулся, резко, как если снится падение, в своей кровати глубоко под землей. Все в том же изоляторе.

«Очень странный сон, — подумал он. — Только бы не забыть его! Он что-то значил!»

Но Эфий никак не мог отделаться от ощущения, что все было слишком реальным, чтобы быть просто сном…

* * *

Земля, Нью-Йорк, аэропорт Мемори, сентябрь 1002 года

Возвращение походило на рывок, закончившийся ощутимым ударом тока. Тело затекло и замерзло. Откуда-то со стороны витража сильно сквозило, а покрасневшая луна окрашивала все в зале ожидания какими-то неприятными призрачными тонами.

Джоконда сидела в кресле рядом со мной, бессильно свесившись вперед и тяжело дыша. На ней этот эксперимент отразился очень жестоко.

— Лиза, ты тут? — раздался мужской голос.

Это был доктор Ситич, помощник Вертинской.

— Тебе какую? — массируя плечи Джо, бодро откликнулась она. — Просто Лизу или Мону Лизу?

Ситич немного замешкался, потом понял, усмехнулся и сообщил:

— Да хоть обеих. Там спекулата выявили… то есть, как бы это сказать? Он сам выявился… Короче говоря, вам на это взглянуть нужно. А чего вы впотьмах?