Тень Уробороса. Фарс

— Гм… — я распрямился. — Как вам это нравится? — с этим я обращался уже к коллегам, но тут голова юноши безвольно упала на плечо, глаза его закатились, а тело съехало по стулу. — Эй! Ч-черт! Так. Я выхожу, откройте мне. Он в отключке…

Невидимый зазор разошелся, раскалывая зеркало и выпуская меня.

— Кто ранил его? — я сверлил взглядом Стефанию, но та пожала плечами.

— Риккардо, — сказала моя начальница, — Это произошло на моих глазах. Он потому и раздет по пояс…

— Что — произошло? — переспросил я.

— Когда его адрес был вычислен, за ним приехали. По приказу Брокгауза в квартиру пустили хинуклидилбензилат… Два миллиграмма. Как следствие — потеря ориентации, галлюцинации… Когда его посадили в «ящик», он то проваливался в бред, то становился очень оживлен и беспрерывно требовал вызвать вас. Три часа назад, после того, как Такака применила «подчинение», он ответил «щитом». Похоже, это стоило ему большого напряжения, и он потерял сознание. В какой-то момент я заметила, что его рубашка пропиталась на груди кровью. Ранение исключено, вблизи не было острых предметов, он лежал в камере один: мы восстанавливали лейтенанта. Рубашку пришлось снять, но установить, откуда рана, не удалось. Она абсолютно свежая, будто только что нанесена…

— То есть, рана появилась именно во время его отключки?

— Полной потери сознания, как сейчас, не было. Он бредил, галлюцинировал каким-то желтым, что ли, всадником…

— Его подвергли почти смертельной дозе BZ…

— Пороговой норме, — вступилась за коллег Стефания. — Капитан Брокгауз знал, что делает!

Я не стал спорить. У «демонов» свои моральные принципы, надо лишь принять это как данность.

— Что решаем с его условиями?

Юноша неподвижно лежал на полу в той же позе, в какой я его и оставил. Но было видно, что он дышит.

Миссис Сендз вопросительно посмотрела на контрразведчиц. Заносси Такака давно была индифферентна ко всему происходящему, Каприччо тоже махнула рукой:

— Делайте, как считаете нужным… Лишь бы заговорил — и побыстрее!

Любопытно, а что удержало Брокгауза от применения апоморфина? С него бы сталось, а Элинор блевал бы все это время без остановок, пока не выплюнул бы собственный пищевод и желудок. Сволочи…

— Стеф, введите ему в таком случае сочетание галантамина и триседила, — обращаясь неофициально, попросил я Каприччо.

Она посмотрела на меня своими черными глазами, провела рукой по гладко зализанным при помощи геля волосам.

— Нейролептики ему сейчас опасны, может «сдвинуться»…

— Тогда ждите сутки, пока выспится сам. Мне спешить некуда, — я напустил на себя безразличие, хотя на самом деле был уже основательно заинтригован этим мальчишкой.

— Это нереально, — сокрушенно опуская плечи, вздохнула миссис Сендз. — Придется рисковать, или с нас сдерут три шкуры…

— Вы обеспечите нам конфиденциальность? — уточнил я.

— Мы можем убедить его, что никаких прослушивающих устройств нет, но при этом оставить для страховки тебя один канал, — вступила миссис Сендз, обратившись ко мне на «ты».

— О'кей, давайте так и сделаем. Поднимайте его.

Мне совсем не хотелось, чтобы знающий что-то важное мальчишка, так и не успев заговорить, отдал богу душу из-за глупости моих коллег. Хотя бы одно то, что он сумел попасть в секретные файлы организации, помешанной на безопасности, делало ему определенную честь в моих глазах. Да и потом, судя по всему, он хорошо поводил за нос дежурных хранителей — раз уж сумел довести до белого каления самого Брокгауза, наиболее уважаемого мной коллегу из КРО. Мне довелось узнать многих взломщиков и декодификаторов, но никто из них не смог бы сделать того, что сделал Элинор.

Я ревностно проследил, чтобы мальчишку положили под капельницу, обращаясь с ним как можно бережней. К моему удивлению, рана на его ребрах, которая не так давно показалась мне очень глубокой и серьезной, почти затянулась. Подобной скорости регенерации я не ожидал…

Прошло два часа. Элинор не просыпался. Мы ждали втроем, отправив Такака отдыхать. Я не без сожаления подумал о том, что почти все наши сейчас гуляют на свадьбе Фрэнки и Исабель.

— Майор, я сбегаю и принесу нам всем перекусить…

— Я не хочу, — отозвалась Стефания.

Двужильная она, что ли? Миссис Сендз молча кивнула.

К моему возвращению арестованный подал первые признаки жизни. Оставив недоеденный пирожок и недопитый кофе на столе, я пошел к нему.

Юноша встретил меня прояснившимся взглядом, но он еще не мог двигаться. Несколько прядей потемневших от влаги волос, пепельно-русых с проседью, налипли на его лицо.

— Я же просил, чтобы прослушивающих устройств не было… — с укоризной прошептал он.

— Их нет.

Вместо ответа он безошибочно перевел взгляд в ту область потолка, где была встроена камера. Я опешил.

— Подожди, я разберусь.

После короткого спора мне удалось убедить коллег перевести нас в полностью изолированный кабинет. Через четверть часа мы перебазировались туда.

Элинор оперся на дрожащую руку и встал с каталки. Я подвинул ему стул: он все еще был прикован к капельнице.

— Я слушаю тебя, Зил.

* * *

И вот тогда, от него, я узнал действительно поразительные и страшные вещи.