Тень ведьмы

— Не согласен я с этим, — вклинился в разговор Петр. — Что значит «собственный выбор»? Если бы человек жил в одиночестве, подобно зверю в лесу, тогда он мог бы решать все за себя сам. А мы живем в обществе. В государстве. На каждом из нас лежит ответственность за все человечество.

— Да брось ты! Кто будет думать про человечество? Разве что Бог. Пусть лучше каждый заботится о том, чтобы его интересы не ущемлялись, тогда каждый получит свое.

— Интересы у каждого разные. Хорошо, конечно, если все твои интересы ограничиваются простыми человеческими потребностями. А если у кого-то в круг интересов входит стремление украсть, убить? И он начнет стремиться «получить свое»?

Иоанн вылил в стакан остатки вина.

— Хорошо, давай подумаем. Откуда у человека возьмется желание украсть, если у него все есть?

— Человек по природе своей алчен. Дай ему все — он потребует большего. Желания его ненасытны. Ему всегда будет чего-то не хватать. Сатана будет вечно соблазнять его и склонять ко злу. Поэтому надо стремиться думать не только о себе, но и о ближних. Это единственный путь.

— Куда же заведет такой путь? К отрицанию от себя?

— Нет, такой путь приведет человечество к спасению.

— Эх, Петр, от нас самих надо нам спасаться. Но вот проблема: никто не захочет идти таким путем. Где та середина между добром и злом, где та граница между самим собой и ближним, где черта между правдой и ложью? Если бы знать! А пока что каждый устанавливает для себя эту границу сам, руководствуясь своими мерками и своими суждениями.

— Границы установил для нас Господь, — ответил Петр.

— Нет, Петр, не для нас он их установил. Для святых эти границы. Для ангелов. Был один святой человек, сын Бога, да и тот не смог в них удержаться, а куда уж нам до него!

Лука теперь пил молча, не ввязываясь в разговор.

Петр нетвердой рукой потянулся за бутылкой. Проливая на стол, наполнил стаканы. Необычные чувства одолевали его. Незыблемые до этих пор принципы и убеждения стали вдруг нетрезво шататься, будто это они, а не Петр опьянели. Возникли какие-то сомнения, неведомые доселе подозрения, появилось ощущение двойственности, что-то внутри стало колебаться, вызывая душевное смятение.

— Прочь сомненья! — сказал он заплетающимся языком. — Все сомнения от Лукавого. У нас не должно быть колебаний, потому что колеблются лишь слабые духом. Сказано: «Кто сомневается, тот будет смят, кто скучает, тот отчается».

Иоанн расслабленно засмеялся.

— Кто тебе сказал, что я сомневаюсь? Напротив, уж если кто и знает, чего хочет, так это я. Хотел бы я посмотреть на того, кто вздумает на моем пути стать…

— Чего ж хочешь ты?

— Чего хочу? — Иоанн согнал с лица улыбку, выкатил бешено глаза. — Правды хочу! Одной для всех. Справедливости желаю! Чтобы ко всем одинаково! Будь ты хоть последний смерд, хоть король, но если виновен — получи! Для этого в Капитул пришел. Для этого живу. А ты думал зачем? Лбом о землю биться, поклоны класть?

Иоанн ударил кулаком по столу, опрокинув стакан. Темно-красное вино медленно расползалось по столешнице, просачиваясь в щели, капало на пол. Петр смотрел на него неподвижным взглядом. Краем сознания он понимал, что Иоанн говорит что-то неправильное, что-то еретическое, что надо бы его остановить, но им овладела чудовищная апатия, расслабившая волю. Тяжелым, бесформенным клубком ворочались в голове мысли.

Какая в конце концов разница, подумал он. Все уладится само собой. Что бы ни было, все к лучшему. Мы в руках Господа, это он направляет нас. Направляет иногда верной, иногда неверной тропой, но всегда именно так, как надо. Есть такое слово: необходимость. Если Всевышний посылает нам болезнь, смерть, значит это необходимо. Не нам, не рабам господним судить о справедливости деяний Бога. Не нам противиться им. Нам — терпеть. Лишь смиренные войдут в царствие небесное, лишь покорные достойны райского блаженства.

Петр неожиданно понял. Я понял, Господи, подумал он, мысленно улыбаясь. Я понял. Ты дал нам жизнь, как Испытание. Ты насылаешь на нас искушения, даешь нам бедствия и радости подобно препятствиям на пути. Гордые душой преодолевают эти препятствия, думая, что они победители. Считают, что достигнут финиша первыми. И заблуждаются. Потому что Испытание заключается не в преодолении препятствия, а в подчинении ему, в смирении с ним. Не препятствие нужно сломить, но гордыню свою. Из-за гордыни, человек был низвергнут с небес, преодолев же ее, он сможет вернуться в рай…

— Ты слышишь меня, Петр? — настойчиво вопрошал Иоанн.

— Да, я слышу, — кивнул Петр.

— Что за думы тебя одолели? Ты так долго молчал, что я уж подумал было, будто ты уснул.

Петр потряс головой.

— Нет, я не уснул. Я думал над истиной.

— «Истина в вине»! — Иоанн поднял стакан, звякнул им о бутылку.

Они неторопливо выпили. Лука уже давно спал, уронив голову на стол. За окном была глубокая ночь. Только теперь клерики заметили, что в комнате практически нечем дышать — едкий масляный дым лампы пропитал весь воздух.