Тень Великана. Бегство теней (сборник)

– Насколько я знаю Джулиана Дельфики, помощь не потребуется.

– Боб спас все предприятие Питера, убив Ахилла ценой немалого риска для жизни, а память нашего сына настолько коротка, что он готов перестать платить за попытки спасения их с Петрой детей. Интересно, какого гена Питеру не хватает?

– В сердцах большинства людей благодарность живет недолго, – сказала Тереза. – Питер сейчас даже не помнит, что когда-то испытывал ее к Бобу.

– И мы ничего не можем поделать?

– Думаю, дорогой, мы снова можем рассчитывать на самого Боба. Он наверняка ждет мести со стороны Питера, и у него уже есть план.

– Надеюсь, этот план не требует взывать к совести Питера.

Тереза рассмеялась, а за ней и Джон-Пол. Никогда еще в этой пустой комнате смех не звучал столь грустно.

10. Горе

От: FelixStarman%backdoor@Rwanda.gov.rw

Кому: PeterWiggin%personal@hegemon.gov

Тема: Остается лишь один вопрос

Уважаемый Питер!

Ваши аргументы меня убедили. В принципе, я готов ратифицировать конституцию Свободного Народа Земли. Но на практике остается один ключевой вопрос. Я создал в Руанде самую грозную армию и военно-воздушные силы к северу от Претории и к югу от Каира. Именно потому Вы рассматриваете Руанду как ключ к объединению Африки. Но главное, что движет моими войсками, – патриотизм, неизбежно окрашенный в племенные цвета тутси. Принцип гражданского контроля над военными, скажем так, не главенствует в их характере.

Подчинение моих войск Гегемону – мало того что белому, так еще и американцу по рождению – повлечет серьезную опасность переворота, который приведет к кровопролитию на улицах и дестабилизации во всем регионе. Вот почему крайне важно, чтобы вы заранее решили, кто станет командующим моими вооруженными силами. Есть лишь один подходящий кандидат – многие из моих людей успели хорошо узнать Джулиана Дельфики. Слухи о нем разошлись широко, и его считают кем-то вроде бога. Мои офицеры признают его военные достижения, его громадный рост придает ему героический облик, а поскольку его черты и цвет кожи свидетельствуют о частично африканском происхождении, патриоты Руанды вполне могут последовать за ним.

Если Вы пришлете ко мне Боба, чтобы он встал рядом со мной, взяв на себя командование войсками Руанды в составе армии Свободного Народа, я готов ратифицировать конституцию и немедленно поднять вопрос перед моим народом на плебисците. Те, кто не проголосовал бы за конституцию во главе с Вами, проголосуют за конституцию, лицом которой станет Великан Джулиан.

С уважением,

Феликс.

Вирломи разговаривала по мобильному телефону со своим связным.

– Все чисто? – спросила она.

– Это не ловушка. Они ушли.

– Насколько все плохо?

– Мне очень жаль…

Все плохо.

Вирломи убрала телефон и, покинув укрытие среди деревьев, вошла в деревню. На пороге каждого дома, мимо которых они проходили, лежали тела. Но Вирломи не сворачивала ни направо, ни налево. Первым делом нужно было отснять ключевые кадры.

В центре деревни мусульманские солдаты насадили на вертел корову и зажарили ее на костре. Вокруг кострища лежали около двух десятков тел взрослых индусов.

– Десять секунд, – сказала Вирломи.

Оператор послушно навел камеру и отснял десятисекундный фрагмент. Во время съемки у костра опустилась ворона, но не стала ничего клевать, лишь прошла несколько шагов и снова улетела. Вирломи мысленно записала в сценарий: «Боги прислали своих вестников, и те улетели прочь, охваченные горем».

Подойдя к мертвым, Вирломи увидела, что у каждого трупа во рту торчит кусок кровавого полупрожаренного мяса. На убитых не стали тратить пуль – им просто перерезали горло.

– Крупный план. Этих троих – по очереди. По пять секунд на каждого.

Оператор сделал свое дело. Вирломи не притрагивалась ни к одному телу.

– Сколько еще минут осталось?

– Более чем достаточно, – ответил оператор.

– Тогда сними каждого из них. Каждого.

Оператор переходил от трупа к трупу, делая кадры, которым в ближайшее время предстояло разойтись по сети. Тем временем Вирломи шла от дома к дому, надеясь, что найдется хотя бы один выживший, которого можно было бы спасти. Но таковых не оказалось.

В дверях самого большого дома деревни Вирломи ждал один из ее людей.

– Прошу вас, не входите, госпожа, – сказал он.

– Я должна.

– Вряд ли вам хочется, чтобы подобное осталось в вашей памяти.

– В таком случае это именно то, чего мне нельзя забывать.

Поклонившись, он отошел в сторону.

Четыре вбитых в балку гвоздя служили семье вешалками для одежды. Одежда валялась грязной грудой на полу, не считая рубашек, завязанных на шеях четырех детей – младшему не было и двух лет, старшему около девяти. Их подвесили на гвоздях, где они медленно задохнулись.

В другом конце комнаты лежали тела молодой пары, пары средних лет и старой женщины. Взрослых членов семьи заставили смотреть, как умирают дети.

– Когда он закончит у костра, – сказала Вирломи, – приведите его сюда.

– Внутри хватит света, госпожа?

– Снесите стену.

Стену убрали за несколько минут, и темное помещение залил свет.