Тень великого человека. Загадка Старка Манро (сборник)

Впрочем, дома нужно было столько еще всего сделать, и я не знал, за что браться в первую очередь. Первым делом за шиллинг девять пенсов я купил швабру и принялся за уборку. Ты, конечно, заметил, что я точно указываю все цены. Я делаю это, потому что для меня сейчас даже такие мизерные суммы имеют огромное значение. Во дворе я нашел дырявое цинковое ведро, которое оказалось очень полезным, в нем я повыносил челюсти, которыми была забита моя кухня. Затем я снял сюртук, повесил его на газовый рожок, закатил рукава рубашки и подмел своей новой шваброй все комнаты на первом этаже и холл. Сор я вымел во двор. После этого подмел комнаты на втором этаже, в результате чего несколько квадратных ярдов пыли снова оказались на полу холла, что привело меня в некоторое уныние, но, по крайней мере, научило в следующий раз начинать с верхнего этажа. Под конец этой работы я весь был такой грязный и взмыленный, словно отыграл тайм на футбольном поле. Мне вспомнилась всегда опрятная и аккуратная поденщица, которую мы нанимали для уборки в нашем доме. Представляю, в какой прекрасной физической форме она должна быть!

Затем я взялся за расстановку мебели. С холлом я управился быстро, потому что стены там обшиты темными деревянными панелями, которые сами по себе неплохо смотрятся. Пакляной половик и подставка для зонтов придали ему законченный вид, но, кроме того, я купил за шесть пенсов три крючка, прикрепил их к стене и завершил картину, повесив на них обе свои шляпы. И наконец, поскольку непокрытый пол смотрелся как-то угнетающе, я повесил примерно на середине стены штору, завернув один угол, чем придал ей восточный вид с намеком на то, что и за ней тоже имеются комнаты. Выглядело все прекрасно, и я остался весьма доволен своей работой.

После этого я приступил к самому важному – обустройству своего кабинета. Работа с Каллингвортом научила меня по крайней мере одному: если пациенты уверены, что ты их вылечишь, им совершенно наплевать на то, как выглядит твой дом. Заставь их в это поверить, и ты сможешь принимать хоть в стойле на конюшне, выписывая рецепты на кормушке. И все же, раз уж это будет единственной меблированной комнатой в доме еще очень долгое время, стоило приложить усилия к тому, чтобы она выглядела как можно лучше.

Посреди комнаты я постелил красный квадратный половик и прибил его гвоздями с медными шляпками. На вид он оказался намного меньше, чем я рассчитывал – крошечный красный островок в океане деревянных половиц, или почтовая марка, наклеенная на середину конверта. На половик я поставил стол, на него с одной стороны положил три книги по медицине, с другой – стетоскоп и коробку с инструментами. Один из стульев, разумеется, встал рядом со столом, но вот следующие десять минут я потратил на то, что пытался определить, как будут выгоднее смотреться оставшиеся два: рядом, создавая видимость массы, или же разрозненно: при беглом взгляде может показаться, что все помещение наполнено мебелью. В конце концов, один стул я поставил к правой стене, а второй – перед столом. Затем установил каминную решетку и повесил «Весну», «Мужчину с банджо» и «Виндзорский замок» на три стены, дав себе мысленное обещание потратить первые же свободные полкроны на покупку картины для четвертой стены. У окна я расположил маленький столик, куда поставил фотографию в красивой гипсовой рамке с подставкой из слоновой кости, которую привез в чемодане. Напоследок из купленного на аукционе комплекта я выбрал две коричневые шторы, повесил их на окно и близко сдвинул, чуточку затемнив комнату. От этого мрак в углах комнаты сгустился, и начинало казаться, что там стоит мебель. Осмотревшись по сторонам, я с удовольствием отметил, что вряд ли кто-то догадается, будто вся обстановка комнаты стоит около тридцати шиллингов.

Затем я втащил наверх железную кровать и установил ее в комнате, которую с самого начала решил сделать своей спальней. Во дворе я нашел старый ящик, очевидно, в суете отъезда оставленный там моим предшественником. Из него вышел прекрасный столик для умывальных принадлежностей. Когда все было расставлено, я, раздуваясь от гордости, еще раз прошелся по своим комнатам и, передвинув что-то в одном месте, повернув что-то в другом, довел их вид до совершенства. Хотелось бы мне, чтобы все это увидела мама… Хотя нет, подумав хорошенько, я пришел к выводу, что мне бы этого не хотелось, так как она бы первым делом подогрела несколько галлонов{193} воды и с пемзой вычистила бы весь дом, от чердака до подвала. А я-то теперь уж знаю, каково это.

Ну вот и все, о чем я пока могу тебе рассказать. Мне кажется, что нет такого человека в мире, кого могли бы заинтересовать все эти мелкие бытовые подробности… Ну, разве что троих. И все же писать мне нравится, пока, конечно же, имею твои заверения в том, что тебе нравится все это читать. Прошу тебя, передавай мой самый сердечный привет жене и Кэмелфорду, если как-нибудь встретишься с ним. Когда я последний раз о нем слышал, он был на Миссисипи.