Тень ветра

Долгожданный звон! Зеленые линии решетки дрогнули, расплылись, исчезли, и тут же в него ударила бело-фиолетовая молния. Защита, к счастью, устояла, но активные средства атаки требовали незамедлительных мер. Не менее активных! Его пальцы заплясали по призрачным клавишам, управлявшим деструктором-распылителем. Сжечь! Уничтожить! Развеять облаком хаотических сигналов! И – что самое важное! – замести следы.

В этой игре, напоминавшей битвы в тайятских лесах, ему не грозило физическое уничтожение. Но яростные молнии, хлеставшие оборонительный щит, могли обратиться в путы, пленить его призрачное “я”, ринуться по проложенному им следу, будто свора гепардов, почуявших крыс… И если б этим электронным демонам сопутствовал успех, он не отделался бы тремя месяцами! О нет! Проникновение в святая святых каралось куда серьезней – ссылкой в Каторжный Мир на пять или восемь лет! И, разумеется, нулевым баллом, который вывел бы ему Кастальский.

Ричард дрался, как загнанный в угол рогатый кабан, распыляя белые клинки молний, рассеивая федингов тревожные сигналы.Сражение происходило в полной тишине, словно странный беззвучный шторм, бушующий под непроницаемо-темным небом. Краем глаза он видел, что дешифратор, вмонтированный в шлем, трудится по-прежнему, пытаясь найти третью кодовую комбинацию. Видимо, этот пароль был последним. Если удастся его раскрыть…

Удалось! Сверкающие молнии погасли, и Ричард помчался, вперед, сквозь призрачные колонки цифр, дрожащих в голубоватой пустоте. Перечень депозитов, текущих и накопительных счетов, дневной оборот, данные по филиалам, какие-то листинги, справки, отчеты… Это его не интересовало. Налоги, межбанковский кредит, брокерские операции… Дальше! Дальше! Быстрее! Символы прихода и расхода… Перечисления!

Резко ударив по клавише, он активировал эту позицию и принялся с лихорадочной поспешностью набирать коды своих условных счетов. Их выдал Кастальский – около двадцати, на обоих колумбийских материках и в разных странах, начиная от Австралии и кончая Канадой; инструктор был человеком предусмотрительным. Ричард Саймон – тоже, и потому на каждый счет он брал сравнительно немного, сто или Двести тысяч, указывая времена предстоящих переводов с разбросом в пять-десять минут – так, чтобы вся процедура завершилась в течение двух часов.

Виктория! Победа! На экране один за другим стали загораться сигналы подтверждения. Ричард подумал о том, что сейчас, пробившись к цели, мог выкачать не один десяток миллионов… Соблазн был велик; на долю секунды пальцы его дрогнули, готовые добавить пару нулей в сумму очередного перевода, но вместо этого он запустил программу-вирус, которой полагалось уничтожить все следы его вмешательства. Разумный берет немного, чтобы тот, кого обчистили, не грохнул во все колокола…

Впрочем, что означает немного? Поколебавшись, Ричард отослал на свой токийский счет триста тысяч, а в банк “Каир Коммерс” – пятьсот.

Тут его и шарахнуло!

Вероятно, сумма в половину миллиона являлась запретной – чем-то вроде триггера реле, включавшего хитроумную ловушку. А ловушка была знатной – “калейдоскоп” на пятьдесят цветов и сто оттенков, от кружения коих у Ричарда помутилось в голове. Он, однако, успел выбраться, зажмурив глаза и тыкая клавиши вслепую, но когда инструктор снял с него шлем, под веками продолжалось мельтешение ярких пятен, а под черепом грохотали отбойные молотки.

Кастальский оглядел его, с обидной грустью пробормотал, что жадность фраера сгубила, вывел оценку “Ь” и выпроводил из класса. К счастью, свое резюме инструктор произнес на русском, и коллеги Ричарда, Маблунга Квамо и ГримДервин, сказанного не поняли. Впрочем, сейчас им было не до ехидных замечаний Кастальского; каждый грабил свой банк.

На подгибавшихся ногах Ричард выбрался в коридор и только тут сообразил, что через час у него стрельбы. Стрелять же после “калейдоскопа” все одно что глядеть на конкурс красавиц по телевизору: слюна течет, а зуб неймет. Вдобавок и глаза разбегаются.

Ричард поднялся на крышу жилого блока, отыскал уединенный уголок, шуганул прибиравших там роботов и двадцать минут предавался медитации, вдыхая сладкий аромат магнолий. Зрение восстановилось, руки и ноги вроде бы не дрожали, но последствия перенесенного шока были еще заметны – в затылке покалывало и в горле першило. Стараясь не обращать внимания на эти зловещие симптомы, он поехал на лифте вниз, добрался до вестибюля тренировочного комплекса, украшенного статуями древних героев, свернул в Зал Стрельб и доложил о прибытии. Тут была уже вся его учебная команда: светловолосый Ферди Ковач из Чехии, Европа; Лаик Идрис из Объединенных Эмиратов, Колумбия; Маблунга Квамо с Черной Африки и щеголеватый Грим Дервин с Мирафлорес, одного из Независимых Миров. Дервин выглядел бодрячком, а Квамо, рослый чернокожий парень, косил глазом и дергал щекой – не иначе как тоже хлебнул неприятностей у Кастальского.