Тень ветра

Ладошка черноокой Чии еще лежала на его груди. Он сбросил хрупкие теплые пальцы, затем решительно отодвинул девочку и шагнул вперед. Конечно, у этого тайского паренька вдвое больше кулаков, но можно ли считать, что они крепче и увесистей? Дик в том сомневался, а всякое сомнение он привык проверять опытом.

На долю секунды лицо Саймона-старшего явилось перед ним, и Дик услышал строгий голос: “Ты не должен им уступать! Не должен уступать ни в чем!” И тут же рокочущий бас Чочинги напомнил, что схватка должна быть честной и что в Чимаре нельзя резать противнику пальцы и уши.

– Эй, лохматый! Отдай-ка братишке воробья! С воробьями я не дерусь, – сказал Дик, сжал кулаки и ринулся в битву.

* * *

КОММЕНТАРИИ МЕЖДУ СТРОК

– У твоего сына сердце бойца, – сказал Чочинга, разглядывая катавшихся в траве мальчишек. Голова его одобрительно качнулась, дрогнули темные пряди, походившие на львиную гриву, на полных губах заиграла улыбка. Широкая смуглая физиономия вдруг утратила привычное выражение свирепости; теперь он выглядел не воином, победившим в сотнях поединков, а тем, кем был на самом деле, – наставником и учителем. Ладонь Чочинги огладила изумрудное тело змея, и тот, вдруг очнувшись от спячки, приподнялся и стал раскачиваться, уставившись мерцающими глазками на поляну, откуда неслись громкие боевые выкрики и визг девчонок. – Пожалуй, Цор уступит твоему ко-тохаре, – Чочинга пощекотал питону нижнюю челюсть. Массивная, тупо срезанная змеиная голова застыла над его плечом, потом раздался негромкий свист, и питон, высунув гибкий длинный язык, лизнул шею хозяина. – Да, твой сын одолеет Цора, – повторил Чочинга, – но он еще не обучен всем положенным Ритуалам. Ему надо получить дневное имя – ведь он уже вырос и не может обходиться одним утренним. Еще ему надо усвоить правила Оскорблений и не лезть в драку, пока не сказаны все нужные слова. Еще… – Наставник задумчиво прищурился, – еще, я думаю, таинство огня и ножа… да, цехара ему определенно пригодится… как и приемы схватки с клинком и щитом, с клинком и копьем, с двумя клинками и двумя копьями… Видишь, Золотой Голос, сколь многое должен постичь твой сын!

– Так обучи его, Крепкорукий, – откликнулся Филип Саймон. – Обучи во имя нашей дружбы – так, как ты учишь Теней Ветра, потомков твоих родичей. И присматривай за ним, пока он не вырастет и не сможет стать моим спутником в лесах и горах.

Чочинга усмехнулся.

– Это случится быстрей, чем тебе кажется, брат мой. Юные воины растут словно трава под теплым дождем… Не успеешь дать ему дневное имя, как он уже хочет девушку, хочет нож и копье и рвется свершать подвиги в боях и на Полянах Поединков… Юности свойственна торопливость, но зрелые люди, подобные нам с тобой, должны относиться к этому снисходительно. Ведь юность проходит, брат, и память о ней согревает нас в дни печальной старости.

– Да пребудут с тобой Четыре алых камня. Четыре яркие звезды и Четыре прохладных потока, – сказал Саймон, поглядывая на поляну и развернувшееся там сражение. – Твоя старость еще далеко, и я надеюсь, что ты сохранил свои силы. Сохранил достаточно, чтоб справиться с моим сыном. Боюсь, брат, у тебя будут заняты все четыре руки!

– Ничего. Ничего! Он мне поможет, – Чочинга погладил тугие змеиные кольца.

– Он научит твоего тохару, как сделаться тенью всех ветров, что проносятся над Тайяхатом, как бегать стремительно и неслышно, как прятаться на деревьях, в траве и среди скал. А до той поры, пока твой сын не научится этому, будет ходить в синяках. Так что не тревожься, мы присмотрим за ним – я и мой змей! – Гулко хлопнув в ладоши, Наставник заглянул в лицо Саймона. – Но кажется мне, ты хочешь спросить еще о чем-то? Говори, и пусть я умру в кровавый закат, если просьба твоя не будет исполнена!

– Я бы желал, чтоб его научили словам тайят. Не знающий их – чужой в Чимаре, а я не хочу, чтоб мой сын считался здесь чужим. Может, одна из твоих мудрых и прекрасных жен… Ниссет или Най…

Чочинга махнул рукой – вернее, двумя руками сразу.

– Пусть мои жены, мудрые и прекрасные, правят домом, пекут лепешки и жарят мясо. Твоего сына обучат без них… Чия обучит! Кажется, он ей понравился.

– Кажется, – кивнул Саймон и ухмыльнулся. Схватка на поляне прекратилась, бойцы разошлись по разным углам, и черноглазая Чия, свернув из травы жгут, вытирала Дику спину.

Глава 2