Тень ветра

Соврав в очередной раз, я в урочный час отправился к дому Нурии Монфорт, чьи прикосновения и чей запах хранились в укромном уголке моей памяти. Площадь Сан Фелипе Нери оккупировала стая голубей, рассевшихся на мостовой. Я рассчитывал найти Нурию Монфорт здесь с книгой, но на площади не было ни души. Под настороженными взглядами десятков птиц я огляделся в поисках Фермина, но тщетно; тот замаскировался настолько профессионально (не раскрыв мне заранее своего замысла), что моей наблюдательности для того, чтобы отыскать его, оказалось явно недостаточно. На лестнице имя Микеля Молинера по-прежнему значилось на почтовом ящике, и я подумал, что с этого и надо начать разговор с Нурией Монфорт. Ступеньки вели наверх в полутьме. Мне почти хотелось, чтобы ее не оказалось дома: никто не сочувствует обманщику так, как другой обманщик. На лестничной площадке я остановился, чтобы собраться с духом и изобрести предлог для визита. За соседней дверью надрывалось радио, в эфире шел конкурс на лучшее знание Библии под названием «Пароль на небеса», который увлеченно слушала вся Испания по вторникам в полдень.

А теперь, вопрос на пять дуро. Скажите нам, Бартоломе, под какой личиной является нечистый мудрецам из шатра в притче об архангеле и глупце в книге Иисуса Навина: а) козленка, б) торговца глиняной посудой, в) фокусника с обезьянкой.

Под гром аплодисментов в студии «Радио насьональ» я решительно шагнул к двери Нурии Монфорт и нажал на кнопку звонка. Эхо разнеслось по квартире. Я вздохнул с облегчением и собрался уже уходить, когда за дверью послышались шаги и в глазке загорелась точечка света. Я улыбнулся, глубоко вздохнул. Ключ повернулся в замке.

38

— Даниель, — шепнула она, улыбаясь, стоя против света.

Голубой дым клубился вокруг ее головы, темно-карминовые влажные губы оставили красный, словно кровавый, след на сигарете, которую она держала между указательным и средним пальцами. Одних обычно вспоминаешь, а другие — снятся. Для меня Нурия Монфорт была Призрачной, как мираж: глядя на таких, не спрашиваешь себя, существует ли этот человек на самом деле, просто следуешь за ним, пока он не исчезнет или не посягнет на твою жизнь. Я последовал за ней в мрачную полутемную гостиную, к ее столу, ее книгам, ее коллекции карандашей, выложенных ровно и симметрично.

— Я думала, больше тебя не увижу.

— Жаль, что я вас разочаровал.

Она села у стола, скрестив ноги и откинувшись назад. Я отвел глаза от ложбинки на ее груди и уставился на пятно сырости на стене, потом подошел к окну и глянул на площадь. Фермина не было. Нурия Монфорт смотрела на меня, и я это чувствовал, слыша ее дыхание за спиной. Не отводя взгляда от окна, я заговорил:

— Несколько дней назад один мой друг заметил, что управляющий домом, принадлежавшим когда-то семье Фортунь-Каракс, пересылает корреспонденцию на абонентский ящик. Этот ящик зарегистрирован на имя адвокатской конторы, которой на самом деле не существует. Тот же друг установил, что человек, годами забиравший все послания из ящика, воспользовался вашим именем, сеньора Монфорт…

— Замолчи.

Я обернулся, и она тут же отпрянула — в тень,

— Ты берешься судить, хотя ничего обо мне не знаешь.

— Так помогите мне узнать.

— Кому ты об этом говорил? Кто еще знает?

— Многие, даже больше, чем надо. Полиция давно следит за мной.

— Фумеро?

Я кивнул. У нее, кажется, дрожали руки.

— Ты не представляешь, что ты наделал, Даниель.

— Так объясните мне, — настаивал я с твердостью, в глубине души сомневаясь в своем праве так поступать.

— Думаешь, если тебе попалась та книга, так ты можешь вмешиваться в жизнь людей, о которых ничего не знаешь, в то, чего не можешь понять, в то, что тебя не касается?

— Теперь касается, хотите вы этого или нет.

— Ты не знаешь, о чем говоришь!

— Я был в доме Алдайя. Я знаю, что Хорхе Алдайя скрывается там. Я знаю, что Каракса убил он.

Она долго смотрела на меня, взвешивая слова:

— Фумеро в курсе?

— Не знаю.

— А следовало бы. Он проследил за тобой до этого дома?

Жгучая ярость горела в ее глазах. Я пришел сюда обвинителем и судьей, но с каждым мгновением все больше чувствовал себя виновным.

— Не думаю. А вы знали? Что это Алдайя убил Хулиана и прячется в том доме… Почему вы мне не сказали?

Она горько улыбнулась:

— Ты совершенно ничего не понимаешь, так ведь?

— Я понимаю, что вы солгали мне, чтобы защитить человека, который убил того, кого вы называли вашим другом, и много лет покрывали преступника. А ведь речь идет о человеке, который всю свою жизнь посвятил уничтожению всех следов, оставшихся от Хулиана Каракса, который сжигает его книги. Я понимаю, что вы солгали мне насчет вашего мужа, которого нет ни в тюрьме, ни, судя по всему, в этом доме. Вот это я понимаю.

Нурия Монфорт медленно покачала головой: — Уходи, Даниель. Уходи из этого дома и не возвращайся. Ты сделал достаточно.