Тень воина

- Вечный город потому еще вечный, что ты тут вечно занят… - пошутил маг, выпуская самую малость бушевавшей в нем радости во внешний мир. - Сижу своем доме, о тебе вот думаю. Как ты там? Сыт ли? В тепле ли? Не обижает ли кто?

От этих слов желтизна в Шаре исчезла, затопленная зеленой мутью. Митридан смотрел на нее и чувствовал, как откатывает от сердца ощущение нежданной беды.

- Уснул что ли?

- Думаю, - медленно произнес Митридан. - Соображаю, как лучше.

Он помолчал еще какое-то время, потом предложил.

- Я собираюсь в Мараканду. Давай встретимся прямо там, на ярмарке? Встретимся и обменяемся. Ты мне- ключ. Я тебе - талисман.

- Хорошо, - легко согласился маг. - Мне не к спеху. Когда ты там будешь?

Колдун склонился над Шаром, начал рассуждать вслух.

- Так. Тут у меня дел еще дней на пять-десять, ну и добираться недели три. Через месяц.

- Хорошо, - легко согласился Игнациус. - Значит через месяц в Мараканде.

И Шар вновь полыхнул желтизной.

Колдун смотрел в шар до тех пор, пока не убедился, что свет в нем исчез и теперь отражает только его улыбающееся лицо. Тогда колдун словно маску стащил с себя простоватую улыбку и, опустившись на лавку, погладил стеклянный бок. Если б не Шар!

Игнациус врал. Шар показал это, изменив цвет. Не хотел он ни отдавать Ломейский ключ, не было у него и желания встречаться с ним в Мараканде. Вообще весь этот разговор стоял на лжи, разве что радость мага была не поддельной.

Митридан мрачно хмыкнул. "Правда, и ложь у него также была самой настоящей, без подделки".

Он и самого начала не особенно доверял этому магу из Вечного города, но очень уж нужен был Ломейский ключ.

Еще тогда, когда они встретились в первый раз, Митридан удивился, что за неизвестную вообщем-то вещь тот готов отдать Ломейский ключ. Теперь становилось понятно, откуда шла такая щедрость.

"Обманет, - решил колдун. Потом поправился. - Попробует обмануть… А где и как?" Сейчас Игнациус твердо знал только две вещи: во-первых, что Митридан сидит в тереме Журавлевского князя, а во-вторых, то, что через месяц он будет в Мараканде. Где-то в одном из этих мест он должен будет напасть на него, чтобы отобрать талисман, либо искать его на всех дорогах, что ведут в Мараканду. Прямо сейчас он это вряд ли сделает. Шар не обманешь. Он действительно сейчас сидит в Вечном городе, и, что бы там не говорили про таких как он, добраться сюда за один миг никак не сможет. Да и не зачем ему делать это - нужного ему талисмана у Митридана пока еще не было.

Колдун поднялся, прошелся по комнате, заложив руки за спину, вернулся к столу. В задумчивости он сдернул тряпку с полузаконченной фигуры и стал доделывать отложенную работу.

Мысли текли сами собой.

Игнациус, сомнений в этом не было, был сильным магом, и его следовало опасаться всерьез. Не прятаться, конечно, по крысиным норам, но быть готовым к нападению - обязательно.

" Я сказал ему, что через пять дней талисман будет у меня - подумал колдун.- Значит, и ждать его в гости нужно вряд ли раньше, чем через пять дней. Огромную радость так же сложно вытерпеть, как и огромное горе. Да. Пять дней. А потом он придет прямо сюда, чтоб отнять".

Руки работали сами собой, и вскоре восковая голова обрела цвет и форму плоти. Вынырнув из задумчивости Митридан осмотрел ее, остался доволен и начал готовиться к колдовству. Вокруг фигуры он начертил круг и расставил пять светильников.

"Значит через пять дней меня тут быть уже не должно… " Голова перед ним стояла как живая. Он чуть-чуть подправил брови, доводя образ до полного сходства. "Нет, ну как же все хорошо сложилось!" - подумал он. - "Одно к одному!" Взяв в руки клетку с соколом, открыл дверь. "Ничего мерзавцу не оставлю!" На дворе уже была ночь, звезды протянулись от края до края неба. Ночная мошкара блестела крылышками в лунном свете, добавляя блеска ночному небу. Не утруждая себя открытием дверцы, колдун разломал прутья ненужной уже клетки и подбросил сокола в небо. Птица, не понимая что случилось с хозяином, сделала два круга над его головой, недоверчиво ожидая, когда ее поманят назад, но колдун взмахнул рукой.

- Отпускаю тебя!

Не ожидая больше гостей, он заложил дверь засовом, прислонился спиной к двери. До утра теперь никто его не должен беспокоить. "А побеспокоит - пусть на себя пеняют!" Вернувшись к столу, осмотрелся, бросил в печь остатки клетки, кинул туда же оставшийся воск, и, придвинув к сотворенной им голове светильники, некоторое время смотрел на слезы, которыми истекала чужая голова и вспоминал нужные слова.

Теперь все не главные дела были сделаны.

Оставалось сделать главное дело.

Он расстелил на столе тонкий шелковый платок и начал читать заклинание, превращая ничто в нечто, что поможет ему решить все его проблемы и уладить все трудности.