Тень воина

Бушевавшую на площади силу ощутили силу на себе только они трое. Все остальные словно и не заметили, что мгновение назад произошло на площади. Лишённые милосердия жители перешагивали через него, по своим делам, словно ничего не видели.

Хайкин впился глазами в лежащее пластом тело, ожидая, что вот-вот тот задёргается, вскочит и начнёт искать глазами врагов, сотворивших с ним такое непотребство, когда мордой в грязь и ещё колдовством вдоль спины, но мгновения текли, и в волховскую душу вошла уверенность, что враг повержен надолго.

Торжествуя, журавлевец перевёл взгляд на Белояна, и радость его пошла на убыль.

Колдовство достало и киевлянина.

Теряя силы, волхв опустился на землю, но не как раненый воин, а словно воин, выигравший хватку из последних сил. Над головой киевского волхва клубилось серое облако, сквозь которое то мелькало человеческое лицо, то просвечивала медвежья морда. Вот это местные жители заметили. Сперва один, потом другой, а следом ещё десяток голосов разворошили торжище.

— Оборотни! Оборотни!!

Горожане, наконец, поняли, что на площади что-то происходит. Что-то такое, что не укладывается в рамки их маленького здравого смысла — всё-таки не каждый раз на своём базаре повстречаешь человека с медвежьей головой. Люди заорали, забегали. Как это обычно бывает тот, кто ничего не видел орал громче всех. Так уж повелось у человеческого рода, что самой страшной опасностью становится та, которую не видишь.

Не обращая внимания на суматоху, Белоян подполз ближе, наклонился над Имперским магом. Журавлёвскому волхву на миг почудилось, что тот вытащит из-под полы нож или топор и, наконец-то, закончит это дело, но ничего этого, конечно, не случилось. Волхв вытащил из-за пазухи кошелёк с чем-то звонким и высыпал монеты прямо на Имперского мага.

За спиной гремели крики, стучали в землю ноги разбегавшихся жителей.

Глядя как монеты скатываются с груди и ложатся в пыль, Хайкин спросил из-за плеча.

— Обошлось?

Белоян тяжко усмехнулся. Улыбка далась ему не просто.

— Для нас обошлось…

Хайкин услышал недоговорённое.

— А для него?

Журавлевец хотел понять, что ещё хочет сделать Белоян. Раз не зарезал, и в дым не обратил, как в прошлый раз, то значит, виды какие-то имеет, значит, ещё как-то рассчитывает помытарить вражью душу.

— Время покажет.

Хайкин понимающе кивнул, хотя понятным было не всё, но переспросить не решился. Место, да и время для этого были самые неподходящие. Со спины было слышно, как с площади, вопя на разные лады, убегали последние горожане, и где-то недалеко уже слышался звон железа — бежала базарная стража. Волхв лежал на земле так, что стало ясно — своих сил у него нет.

— Дальше-то что?

Белоян всё-таки поднялся. Правда, толку от этого было чуть. Вместо человеческой личины на нём снова была медвежья морда, да и ноги еле двигались и Хайкин, чтоб не рассказывать страже небылиц, подхватил киевлянина на спину и потрусил в сторону. Белоян не противился, только охал да иногда взрыкивал по медвежьи. Позади всё громче слышался топот ног и треск рвущегося холста. Палаток стража не жалела.

Белоян всё прислушивался к бегущим позади стражникам, и Хайкин поспешил произнести магическую формулу. Любой разбойник, не задумываясь, отдал бы за неё пол жизни и особенно охотно ту половину, что проходила по таким неприятным местам как княжеский подвал или катова горница — простенькое заклинание отводило глаза, делая волхвов невидимыми для окружающих.

— Зря… — Прохрипел Белоян. — Не трать силу… Ничего не выйдет…

— Ничего?

— Не работает сейчас твоё колдовство.

— А твоё?

— И моё тоже…

Хайкин хотел ещё расспросить, но Белоян по-медвежьи зарычал.

— Тащи шибче. Тащи. Не до разговоров…

Бегать наперегонки со стражей Хайкин не собирался и, найдя взглядом, ближайший шатёр журавлевец втащил туда Белояна. Содрав пёстрый ковёр, упал вовнутрь. Заходящее солнце ударило по глазам, забрызгав ковёр пятнами яркого солнечного света. Морда Белояна скривилась.

— Занавесь…

Хайкин поднял жердь и укрепил ковёр на старое место. Стало темнее, но свет сквозь дыры в ветхой ткани всё же проникал. Как и звук. Рядом протопали ноги, а потом кто-то радостно заорал. Кто-то дальний, ещё не подошедший к их убежищу, заорал а ответ.

— Найдут…

Хайкин начал закатывать рукава халата.

— Деньги найдут — не нас. — Уверенно сказал Белоян — Им сейчас не до чего дела нет…

Крики приблизились и миновали их убежище. Киевлянин качнул башкой, словно ничего другого и не ожидал. Увидев, что киевлянин не дёргается, и Хайкин успокоился и раскатал рукава обратно. Он поглядел в дырку, потом откинул ковёр, и им стало видно, что там, на площади, стражники волокут по земле бедного Имперского мага. Тот грёб носками сапог площадную пыль и выглядел трупом. Но только выглядел!

— Ну и что? — спросил журавлевец. — Дальше-то что?

Белоян не понял, а скорее сделал вид, что не понял.

— А дальше тебе трудиться…

Хайкин чуть наклонил голову. На Белояновой морде было написано редкое выражение полного довольствия. Он сейчас и впрямь был похож на медведя, стащившего с пасеки колоду мёда и собравшегося вылакать её до самого донышка.