Тень Ворона 4

Сергей держался уверенно, статно. Более того, в отличии от своей версии из моего мира, он был куда более подтянутым и крепким. А тут....от него как будто исходила аура абсолютного спокойствия. И это при том, что во время событий ему было всего лет двадцать пять, не больше.

Дождавшись, пока следователь покинет допросную, мой отец присел напротив Рыбакова и пристально на него посмотрел. Тот попытался ответить на вызов, но потом отвел взгляд.

— Я больше не хочу видеть тебя рядом с Ксенией, — холодно произнес Сергей. — Никогда.

— Этому не бывать! Она сама должна выбрать!!!

— Она уже выбрала, только вот ты этого до сих пор понять не можешь. — он откинулся на спинку стула и продолжил: — ладно, сформулирую по-другому. Если я хотя бы еще раз увижу тебя рядом с Ксенией, то ты сядешь. Надолго.

— У нас правовое государство...у тебя не выйдет.... — ответил Рыбаков, хотя судя по голосу сам не верил в свои слова.

— Не выйдет? — усмехнулся отец. — Ты же наверняка знаешь, на кого я работаю. Хочешь, чтобы я перешел к крайним мерам? Можно ведь поступить иначе: идет война с Османами, так что я могу легко сделать так, что тебя отправят в самую горячую точку, из которой ты точно не выберешься живым...

Будущий директор попытался не подать виду, но мышцы на лице все-таки дернулись.

— Боишься, — ухмыльнулся Сергей, — и правильно делаешь.

Он встал и подошел к Рыбакову.

— Веди себя хорошо, и у тебя будет спокойная и счастливая жизнь. Никто не собирается отправлять на фронт посредственных художников. Пока что...

Отец дал легкую пощечину Игорю, после чего таким же неспешным шагом вышел из допросной. А спустя пару минут вернулся следователь и протянул парню какую-то бумагу.

— Это запрет на приближение к Ксении Артемьевой, а в будущем Вороновой, ближе, чем на сто метров. Подпиши и вали отсюда.

Игорь еще какое-то время думал, после чего дрожащей рукой оставил подпись. На этом видео закончилось.

Какое-то время мы стояли молча. Потом Арсений призвал пылинку обратно и закрыл ноутбук.

— После окончания войны Рыбаков еще несколько раз пытался подобраться к твоей матери. Он почему-то искренне считал, что Ксения вышла замуж из-за страха перед Сергеем. Что, естественно, являлось бредом сумасшедшего. Но в один момент терпение Воронова лопнуло. Он со своим другом, Егеревым, подловил Игоря после работы и очень серьезно избил. Причем даже без применения «ранговой пыли», чтобы еще больше унизить парня.

Арсений бросил взгляд на покачивающегося Рыбакова и продолжил:

— Медицина тогда еще была не на таком уровне, так что он пролежал в больнице несколько месяцев. Повезло еще, что твой отец скорую вовремя вызвал. После этих событий он почти год пытался добиться возбуждения уголовного дела. Но все безрезультатно. В конце концов, тогда все знали, что Воронов и Егерев входят в элитный отряд Панкратова, который очень отличился на войне. Они были героями, а этот горе-художник никем. Да и если уж говорить положа руку на сердце, он сам напросился.

Я кивнул.

— Так и не добившись успеха, Рыбаков на несколько лет улетел учиться в королевский колледж Искусств. Там он пообщался с местой золотой молодежью и проникся оппозиционными идеями. Ну, это наша версия. В любом случае, в Российскую Империю он вернулся совсем другим человеком. Игорь больше никогда не пересекался с твоими родителями, а просто начал строить карьеру и дорос до директора довольно уважаемого учебного заведения.

— А потом решил отравить меня... — подытожил я.

— Тут все еще проще. Он не являлся членом группировки «Состав-18». На него вышел некто Роуз и начал поддерживать его оппозиционные взгляды. Они сдружились, и в одной из переписок Рыбаков рассказал ему свою историю. А еще он сказал, что самая большая мечта в его жизни — это месть роду Вороновых. И раз отца достать уже не получится, то он надеется дотянуться до сына.

— И ему помогли это сделать.

— Верно. Рассказали план, предоставили очень редкий яд и обещали помочь с побегом из страны. Как ты себя чувствуешь, кстати?

— Неплохо. Жжение еще чувствуется, но под воздействием целителя становится легче.

— Болевые ощущения будут возникать еще несколько дней. Ничего страшного, но от этого никуда не деться. Мне позвать медика?

— Не надо. Потерплю. Что с ним будет?

Арсений повернулся в сторону Рыбакова.

— Он уже никогда не придет в себя. Я слишком глубоко залез в его голову, чтобы попытаться достать хотя бы какие-то крупинки информации о наших врагах. Так что или психиатрическая лечебница, или....смерть. Тебе решать.

— Можно? — спросил я, указав на дверь.

Второй кивнул.

Оказавшись внутри, я присел напротив Рыбакова. Тот продолжил покачиваться и как будто не замечал моего присутствия. Взгляд был пустым и одновременно с этим каким-то...безумным.