Тень за спиной

Степь долгое время была обособлена, предпочитая полудикое существование. Тесно сотрудничать с соседями начал дед Тамана - премудрый Шуран. Именно благодаря ему были заключены основные торговые договоры, отогнавшие, наконец, от степняков призрак голода. Дед сделал очень многое, но самое главное - подготовил почву для своего безудержного внука, который с юности выдавал совершенно невероятные идеи и задавал неудобные вопросы. Славу упрямого безумца Таман заработал рано, когда в тринадцать сбежал из дома в Славию и там нанялся на полевые работы. Ему страсть как хотелось понять, почему в Славии можно выращивать зерновые, а в Степи нет. Оказалось, что это заблуждение. В степи прекрасные почвы. Да, воды недостаточно, но есть большая река, от которой можно отвести воду. Потом было путешествие в Галлию, где Таман узнал, что даже в северном климате растет виноград - так отчего бы не сажать его в Степи? Всё упиралось в воду - и в большой библиотеке Льенского университета он нашел то, о чем мечтал с детства: ирригационные системы. Профессора университета благоволили к нему: не так уж и часто им встречался человек, который не зная ничего, хотел постичь всё. Они позволяли Таману приходить на их лекции вольным слушателем - совершенно бесплатно. В конце концов в кодексе университета был пункт, гласивший, что нельзя препятствовать человеку, который жаждет знаний более всего на свете. С некоторыми учеными мужами Таман до сих пор состоял в переписке, не стесняясь спрашивать совета или признаваться в ошибках.

Сейчас он уже с улыбкой вспоминал, как, почти не зная языка, срисовывал непонятные закорючки с книг и по ночам пытался их переводить. Языки вообще давались ему нелегко. Он и по сей день писал по-галлийски с ошибками.

Не для того ли и нужна ему была Милослава, чтобы разделить его грандиозные планы и стать верной помощницей?

Таман признался себе, что нет. Не для того. Он ее просто любил. Разумеется, ее образование тоже играло немалую роль, и в этой девочке он видел порой свое отражение. Она была умна, разбиралась в хозяйственных вопросах, была помощницей отца во всем, тем не менее, оставаясь хрупкой и нежной. Но в ее присутствии было совершенно не важно, знает ли она про двупольное земледелие. Ее серые, будто дождевая туча, глаза и нежная кожа просто сводили его с ума. Хотелось прижать ее к себе и не отпускать. Да у него руки тряслись, как у мальчишки, который впервые прикоснулся к женщине, когда там, у реки, она отвечала на его ласки. Сомнений не было - в тот день она была вся его. Если бы только он хоть немного обладал пророческим даром!

Таман встряхнул головой, отбрасывая болезненные воспоминания. Как так получается, что любая мысль сворачивает к ней? Пожалуй, надо благодарить своего беспокойного сына за вчерашний день. Лекарство было горькое, но действенное.

Раздраженно дернулся от прикосновения чужой ладони - Наймирэ стояла перед ним в простой длинной рубахе без рукавов и шальварах, ожидая, когда он будет готов проследовать в банью. Как хорошая жена, она поможет ему вымыться. Таман прекрасно осознавал, чем всё это закончится - он все же мужчина, а Наймирэ очень красива. Главное, позаботиться о том, чтобы не было больше детей. Ей будет тяжело.

- Пойдем, - прищурился он. - За детьми присмотрит Айша.

Он провел пальцем по ее шее и ключицам, с удовольствием наблюдая, как глаза девушки расширились, а губы влажно приоткрылись.

Всё-таки есть определенное удовольствие, когда видишь, что женщине ты желаннен. Когда она неспешными движениями снимает с тебя одежду, с явным удовольствием лаская твои плечи. Когда обнаженная, она завязывает волосы на затылке, чтобы не намочить, отчего полная грудь вздрагивает и колышется. Таман прижал жену к себе, наслаждаясь прикосновением ее бархатной кожи, скользя шершавыми ладонями по тонкой талии и ягодицам.

Наймирэ всегда вспыхивала от его незамысловатых ласк. Он не был опытен в любовных делах - степняки вообще не слишком церемонятся со своими женщинами. Возможно даже, что с другой - той, которую он никак не хотел тащить третьей в шатер - он был бы робок и осторожен, но Наймирэ была своя, и Таман был абсолютно уверен, что всё, что он делает, будет принято.