Тень за троном

Но, дав полунамеками понять, что войска Великого султана будут искать себе новую цель не на Руси, Гуссейн-паша получил понимание и одобрение со стороны царя. Переписка завязалась оживленнее, и паша намекнул, что, может быть, русских тоже позовут воевать супостата.

Алексей Алексеевич ответил в том смысле, что обязательно позовут, но кто там супостатом будет – еще больший вопрос.

Слово за слово, письмо за грамотку – так и завязалась гроздь союзничества.

Гуссейну-паше не нужна была Русь. Далеко и холодно. А вот Австрия, Венеция… самый раз!

Алексей Алексеевич сначала сомневался, но Софья заметила, что в политике врагов нет. Союзников тоже. Есть инструменты и есть те, кто их использует. Не хочешь стать первым? Учись быть вторым.

Понятное дело, что Гуссейн-паша собирается нашими руками решить какие-то свои проблемы. Работа у человека такая. Визирем вообще жить несладко. С одной стороны – вечно недовольный народ, с другой – такой же султан. И хорошо, если султан хоть неглупый. А то…

Так что переписка продолжилась к обоюдному удовольствию, и уже под Веной Гуссейн-паша получил письмо от одного из «троянских коньков». Мол, вы штурм начните, а мы для вас вот эти ворота-то и откроем.

Выкуп?

Наши отряды отпустите без выкупа, сами понимаете. Остальных хоть с кашей ешьте.

Жестоко?

А вот не нравились почему-то русским подданные Леопольда. Смотрят, как на тварь, слова сквозь зубы цедят, свято уверены, что «рюсски отшень глюп…». Ну так и не обессудьте, сами напросились.

Взрыв?

Ну и взрыв, и что? На войне всякое бывает, может, это турки постарались. Это у них надобно спрашивать. А коли не верите, ищите чудаковатого голландца Якоба Визеля, пусть отчитывается.

Найти не можете?

Бывает.

И «Якоб Визель», и его «сыновья», сменив внешность и переодевшись, направились в другой дом, также купленный на царские деньги. Только тот уж никто не подорвет.

Тяжко это было.

Даже царевичевым воспитанникам – тяжко. Почитай, год прожить в чужой стране, говорить, как они, думать, как они, двойной жизнью жить, предательство готовить…

Хотя это кому предательство, а кому и триумф.

Леопольду они ничем не обязаны, а вот государь их из сточной канавы достал, отмыл, выучил – так что ж они, добром за добро ему не отплатят?

Мысль о том, что они предают христианский город в руки мусульман, то есть нехристей, мужчин тоже не посещала. Что нехристи, что католики. Разве Якоб иногда переживал по этому поводу, но стоило ему пройтись по улицам Вены – и турки начинали казаться меньшим злом. Не дай бог Москве такой стать!

Так что один из «троянских коньков» поджег фитиль – и ушел. Кто там будет обращать внимание на мальчишку на улицах города? Особенно когда войско что есть сил отбивает штурм турецких янычар, а те лезут словно обезумевшие…

А через пятнадцать минут и громыхнуло.

Да как!

Часть стены просто осыпалась наружу – и в образовавшийся пролом через пару минут хлынула волна турок.

Не янычары, нет.

Один из отборных полков, который жалко бросать на стены. Это не тупое пушечное мясо, сюда Гуссейн-паша чуть ли не лично каждого человечка подбирал. Вот их и поставил ждать, пока стена рухнет от взрыва. Остальное было делом техники: расширить пролом, ворваться внутрь и начать резню. Жестокую и беспощадную.

С этой минуты итог боя был предрешен. Ни одна крепость не выдержит предательства.

* * *

Сулейман въезжал в Вену победителем.

Не важно, что победа была предрешена заранее и обеспечена предательством. Важно другое: Вена лежит у ног покорной одалиской. Да, при штурме полегло более тридцати тысяч человек. Но янычар не так жалко.

– Кто командовал обороной?

– Герцог Мельфи, мой повелитель.

Герцога, увы, живым взять не удалось. Сопротивлялся до последнего, чуть ли не зубами глотки рвал, а потом захрипел, за сердце схватился…

Убить смогли бы, а вот откачать – не было специалистов, не ходят лекари на штурм крепостей.

Ежи Володыевского одолели хитростью. И самого лихого фехтовальщика можно окружить да сеть набросить.

Теперь маленький рыцарь сверкал глазами, а Гуссейн-паша сортировал пленников.

Кого – на выкуп.

Кого – на рабские рынки.

Кого – вообще гнать за стену.

Последнее – стариков, крестьян, которых по причине страхолюдства не удалось бы и слепому продать…

Ежи, кстати, о готовящемся предательстве не знал, и сообщать ему никто не собирался. Слишком непредсказуемой могла быть его реакция. Вплоть до отъезда в родимые края. А к чему лишаться такого кадра?

А потому…

Уже ночь пала, когда к загону с пленниками пришел Гуссейн-паша. Вену отдали на ночь янычарам – и сейчас оттуда доносились крики и хохот. Там резали, грабили, насиловали, а воины могли только сжимать кулаки. Но что они сделают? Они проиграли. Бежать из рабского загона можно, но кому ты поможешь? Свою бы шкуру спасти…

Тем неожиданней для Ежи было то, что его вытащили из загона и повели к шатру великого визиря. Султан праздновал, а Гуссейн-паша работал. Там вежливо показали саблю и объяснили, что при малейшей попытке напасть неверный лишится головы с помощью этого полезного предмета.