Тень, закрывшая край солнца

В ресторане Дома художников, куда Вышегорский зашел после долгих раздумий в залах, было необычно много народа. За столиками в стиле легкий модерн в основном сидели импульсивные иностранцы, изголодавшиеся по российской диковинке. Им было все одинаково интересно: и живопись, и люди, творившие эту живопись, и люди, выполнявшие роль натуры для этой загадочной, причудливой русской живописи.

Вышегорский сел за единственный свободный столик, на краю которого, однако, лежала пачка дамских сигарет. Он налил себе стакан вина, выпил, отрезал кусок слабо пропеченной говядины и погрузился в раздумья. Все пока складывалось хорошо.

– Извините, это мои сигареты, – сказала подошедшая к столу женщина. – Я сейчас отойду на минуту. Попросите не занимать это место.

– Да, пожалуйста, – сказал Вышегорский и проводил взглядом неожиданно объявившеюся соседку. Она была не дурна. Более того, она была чем-то схожа с теми удивительно красивыми дамами, которые присутствовали на полотнах художников. “Во всяком случае, ее соседство лучше, чем громкая болтовня престарелых иностранцев”, – подумал Вышегорский, в то время как женщина возвращалась к столу с ярким пакетом импортного печенья.

Женщина достала сигарету, но не закурила. И некоторое время, пока Вышегорский тщательно, кусок за куском, пережевывал сочное мясо, они не разговаривали.

– Не желаете печенье, португальское, – предложила женщина, а сама маленькими глотками отпивала горячее кофе.

– Спасибо, – мужчины не очень любят сладкое.

– Вы напрасно столько едите мяса, – сказала она.

– А что вы предлагаете кушать? – сказал Вышегорский и более внимательно посмотрел на незнакомку.

Перед ним была женщина, во всем облике которой угадывалась та редкая натура, которая рядом с незнакомым мужчиной безо всяких комплексом будет задавать массу вопросов и при этом не отстанет, если не получит хотя бы общие, ничего не значащие ответы. Подобные женщины невыносимы в быту, когда они нелюбимы или когда погружены в водоворот своих мыслей и дел. Но такие женщины незаменимы для легкого флирта без обязательств во время приятного отдыха, чем в данную минуту и занимался Вышегорский, поэтому он вполне был настроен хоть как– то поддержать ее достаточно пустой разговор.

– Сейчас нужно кушать больше салатов, – сказала она и тут же добавила: – Это и полезно и, если хотите модно.

– Вполне согласен с вами. Но если говорить о полезности, то вам лучше бросить курить. Или это так безнадежно модно? – сказал Вышегорский, цепляя на вилку еще один кусок говядины.

– У меня слабый характер, но я с вами согласна. А вы, как я понимаю, не курите, – сказала она и вздохнула, сделав как-бы затягивающее дым заманчивое движение губами. Ей это явно шло, что она ни раз испытывала на других мужчинах, поэтому не могла отказаться от демонстрации сигареты, помогавшей ей подчеркивать стильную внешность.

– А еще что вы заметили?

– Могу уверенно сказать, что вы весьма рациональная личность, – сказала она и приготовилась парировать его очередные слова.

– Это понятие оценочное, ибо каждый человек по своему рационален, в противном случае его отторгает среда. Мы находимся в выставочном зале, однако здесь есть ресторан, магазины т.е. вещи совершенно далекие от живописи.

– Интересно, продолжайте. Я слушаю, – заулыбалась женщина.

– Но подумайте о рациональности холста картины. Если исходить из теории рациональности, то картины лучше писать на тонком листе бронзы или меди, – сказал Вышегорский. – Не на много дороже, хотя бы для богатых художников, но, наверняка, долговечнее, практичнее.

– Но почему?

– А что происходит с холстом, если не выдерживать температуру? Если сыро и холодно, то холст гниет и провисает, на нем появляется плесень. Если жарко и сухо, то он превращается в барабан.

– Так где же выход? – спросила женщина.

– Выход искать не надо. Его вывело время. Именно направленность времени в существующем пространстве только и может подсказать правильное решение, – сказал Вышегорский и по глазам женщины попытался понять, что она уяснила. – Какие бы хорошие картины вы не писали, но от вас потребуют холст. Холст – это время для остановленного времени, чем и является изображение. Холст будет всегда, чего бы и кто не придумал типа видеозаписи или других способов фиксации времени. Вечность – вот ключевое слово для холста.

Застольная беседа, незаметно превратившаяся в философский диспут, окончилась тем, что Вышегорский познакомился с этой женщиной. Ее звали Лиза. Она проживала в Москве и работала в одной из престижных фирм. Остальные темы, которые принято обсуждать в кругу только что познакомившихся людей, они не затрагивали, договорившись встретиться через день, но в крайнем случае не позже начала следующей недели, на чем аккуратно, но с долей почтительной требовательности настаивала Лиза.

7