Тень Земли (Дилогия о Дике Саймоне, Книга 2)

- Приступим. - Дон Грегорио Сильвестров, обменявшись взглядом с Алексом, зашелестел разложенными на столе бумагами. - Что на сегодня, Хайме?

-Трясунчик, сокол мой, Трясунчик. Кажется, он еще жив?

- Еще жив. Жив, пока я не выбрал отстрельщиков. Но о Трясунчике - после, дон Грегорио по прозвищу Живодер небрежно махнул рукой. - Поговорим о Харбохе.

- О Харбохе? А что такого случилось в Харбохе? - Протез старика лязгнул, когда он откинулся на спинку кресла. - По моим сведениям, кондор-генерал Луис припек задницу гаучо, затем, как приказано, отошел и уже находится в центральных провинциях - со всеми своими людьми, лошадьми, пленниками и с бочкой пульки для нашего дона Алекса. Харбоху он проследовал без остановок.

- Он-то проследовал, - откликнулся дон смоленских, разглядывая лежавшие на столе бумаги, - а вот крокодильеры задержались. Погуляли в Харбохе. Еще погрелись у костров... Большие костры получились, Хайме! Из Сан-Ефросиньи видать.

- Ну так что же? Харбоха - их епархия, Сильвер. Их и Трясунчика, хотят жгут, хотят - милуют... Нам-то убытка никакого! Мост цел, "штыки" переправились без потерь, дон-протектор отсиделся в Форту, а все остальное, в сущности, мелочи.

- Мелочи, - мрачно согласился Грегорио, не отрывая глаз от стола. - Склады сгорели, сотня "торпед" пошла кайманам на корм, все кабаки разгромлены, но ты, Хайме, прав - об этом пусть голова болит у Трясунчика и Монталь-вана. Мелочи! Есть, правда, одна странность...

Старый Хайме приподнялся, будто желая заглянуть в бумаги и полюбопытствовать насчет упомянутой странности, но тут скрипнула дверь, свежий ветер пошевелил листы, и в комнате появилась девушка. Она проскользнула с галереи; чудилось, что кожа ее еще источает солнечный жар, а пряди светлых волос подобны золотым протуберанцам. Она была очень красива - стройная, длинноногая, с высокой грудью и правильными точеными чертами.

При виде ее Алекс по прозвищу Анаконда жадно сглотнул и улыбнулся, а надменное лицо дона Грегорио смягчилось.

- Что, Пакита? - произнес он, оторвавшись от своих бумаг.

- Приказать, чтоб подали вина, отец? - Голос девушки, низкий и томный, звучал чарующе, но в серых глазах стыли холодные льдинки. Казалось, она не замечает улыбок и взглядов Алекса; во всяком случае, подаренный ему ответный взор был суров и в будущем не сулил главе Военного департамента ничего приятного. Взвешен, измерен и куплен, читалось в ее глазах; возможно, продан и предан, и уж, во всяком случае, не любим.

- Пусть принесут белого из Херсус-дель-Плата, - распорядился дон смоленских и после паузы прибавил: - Мы скоро закончим, Пакита, и ты сможешь поболтать с Алексом. Поболтать! - Изобразив усмешку, он покачал длинным костистым пальцем. - Эти "штыки" бывают так нетерпеливы... Не позволяй ему раньше времени лезть под юбку, девочка.

- А если выше? - пробормотал Алекс, посматривая на полные груди девушки. Когда Пакита, передернув плечами, направилась к двери, он облизнул губы, а старый Хайме язвительно скривился. Что до дона Грегорио, то тот промолчал и не произнес ни слова, пока служитель в синем расставлял бокалы и наливал вино.

- Так вот, о странностях... - Дон смоленских потянулся к шкатулке с сигарами, потом, будто раздумав, отдернул руку. - В Харбохе погибли бойцы и "шестерки" Трясунчика, общим числом под сотню; еще - немерено портовой швали и двадцать шесть крокодильеров. Кто угодил к "торпедам" под нож, кто утонул или сгорел на угольных складах. Но девятнадцать были убиты в борделе - есть там такой, у гавани, собственность Монтальвана. При нем - мытарь... Так, мелкота, он же - вышибала: следит, чтобы клиенты не надували потаскух. Его допросили. Мои люди. Допросили с пристрастием! - Дон Грегорио стиснул пальцы в кулак, словно душил кого-то невидимого, жалкого. - Упрямый, подонок. Однако сознался, что крокодильеров прибил какой-то тип, заночевавший в борделе. Чуть ли не в одиночку! С ним, правда, были еще трое, а может, четверо. Все - с Пустоши. И среди них, - дон Грегорио зашелестел бумагами, - некий Кобелино, знакомец мытаря, из бывших монтальвановских "шестерок". Этот шепнул приятелю, что обзавелся новым хозяином, и что хозяин его, брат Рикардо, - великий боец: пришиб в Пустоши всех огибаловских отморозков. Это вам ничего не напоминает?

Вопрос был обращен к обоим собеседникам, но тяжелый взгляд дона, Грегорио уперся в Алекса. Тот заерзал в кресле и кивнул.

- Брат Рикардо? Может, священник? Сумасшедший поп, прикончивший в Дурасе троицу диких? Судя по описанию, белый, ни капли негритянской крови, хотя кто его знает... Высок, светловолос, глаза - синие, морда - как на картинке. Бабы таких любят.

- Похож, очень похож, - сообщил дон Грегорио, заглядывая в свои бумаги. Вот справка из канцелярии Синода. Сообщают, что в Пустошь недавно были направлены священники Домингес и Горшков. Рикардо-Поликарп Горшков... Тоже похож, но не такой красавчик, как описывает Алекс. И что бы все это значило?

- Подмена? - произнес Хайме с вопросительной интонацией.