Тень жары

Валюсь на тахту рядом с бабой Тоней, которая так и не может прийти в себя и, разинув рот, наблюдает, как Зина ощупывает карманы санитаров, достает из куртки одного из них черный предмет, и, не глядя, бросает мне:

– Лови! Очень удобный и полезный медицинский аппарат. Главное, очень эффективный.

Рукоятка, короткое дуло, барабан.

– Осторожней!  – предостерегает Зина.  – Он заряжен. Держи пока дулом вверх, – и, коротко замахнувшись, бьет одного из молодых людей рукоятью своего пистолета куда-то пониже уха. Тот валится на пол, как мешок с песком, и затихает.

 – Зажги свет в коридоре!

Когда я возвращаюсь, Зина протягивает раскрытую ладонь, и я кладу в нее эту черную штуку с коротким стволом и барабаном.

– Понятно,  – он возвращает мне пистолет и указывает на санитара, валяющегося на полу.  – Если он оклемается и начнет шевелиться – стреляй. Прямо в голову. Не бойся, это газовый,  – закончив инструктирование, он уводит медбрата.

Трудно сказать, сколько проходит времени, – десять минут? час? – пока они секретничают в коридоре. Баба Тоня начинает тихо, жалобно подвывать и теребить дрожащими пальцами подол.

Наконец, они возвращаются. Медбрат поднимает стонущего товарища по профессии, оттаскивает его к двери, оборачивается, кивает – кивок выглядит странно.

Так, слегка вытянув шею, легким наклоном головы официант выражает чувство искреннего расположения к клиенту, одарившему щедрыми чаевыми.

– Ну, что еще?!  – резко спрашивает Зина.  – Я же сказал – свободен. Гуляй отсюда.

Зина опускается перед бабой Тоней на корточки, берет ее за руку.

– Где у вас договор?

Договор? Баба Тоня – и договор? Эта полуживая старуха – и документ, регламентирующий права и обязанности сторон? Глупость какая, нонсенс.

Тем не менее баба Тоня послушно бредет к серванту, достает пухлую тетрадь, похожую на амбарную книгу, листает, вынимает какую-то плотную бумагу и протягивает ее Зине.

– Примерно так я и думал...  – разговаривает он сам с собой, изучая документ, потом смотрит на меня, долго, грустно так смотрит:  – Ты хорошо искала в квартире своего учителя?

Искала? А что там надо было искать? Пыль на стеллажах? Отпечатки пальцев? Старые газеты? Желтые от времени фотографии? Нет, милый мой охотник, я ничего не понимаю, ничегошеньки.

– Если хорошо поищешь...  – ухватив бумагу за уголок, он покачивает ей перед моим носом,  – то такой документ... Или примерно такой. Или какой-то похожий – ты обязательно у него найдешь.

2

Надо же, у вермута нет вкуса; алкоголь пока не в состоянии расшевелить мой мозг и заставить его работать в полную силу.

Зина привез меня к себе в Марьину Рощу, усадил за журнальный столик, достал бутылки, налил – все молча. Подошел к зеркалу, уставился в него и, по обыкновению, пропал, исчез в своих Зазеркальях; я уже привыкла к тому, что время от времени зеркало уводит его у меня.

Минут через десять он вернулся к столику, затушил мою сигарету, упавшую с ободка пепельницы, налил себе немного.

– Зачем ты их отпустил? Они же вернутся?!

– Вряд ли... Я их убедил не возвращаться,  – он отпил, поставил стакан.  – У нее в самом деле есть родственники или наследники?

Есть... Дочка и внучка. Какое это имеет значение? Я ни черта не могу понять, ни черта.

– В той бумаге оговорено, что она – одинокий престарелый человек. Одинокий, понимаешь?  – он встряхнул меня за плечо.  – Понимаешь? Это один из основных пунктов соглашения.

– Как ты там оказался?  – зачем-то спросила я, пытаясь пальцем стереть с полировки след от моей сигареты.

Значит, вон что получается... Получается, что он с определенного момента за мной "присматривает". С какого момента? После того, как я рассказала про исчезнувшего учителя. Вернее сказать, про то, что его так и не нашли, а я занялась игрой в прятки. А я-то полагала, что мне только мерещится вечное мелькание за спиной "сиреневых сумерек".

– У меня сложилось впечатление, что ты ненароком ввязалась в не совсем безопасные игры.

Ты прав, охотник, прятки – рискованная игра, я давно знаю, еще с тех пор, когда все мы вместе проживали под нашим старым добрым небом...

– А-а, ч-ч-ч-ерт!

Впервые за время нашего знакомства он кричит на меня.

А, ч-ч-ч-ерт, да что же я за человек такой? Совсем не от мира сего? Это же элементарная схема, давным-давно отработанная, известная, скорее всего, всякому первокласснику; ну, неужели так трудно свести концы с концами? Фирма – как правило, ее интересы лежат в области операций с недвижимостью – заключает со стариками, не моложе, скажем, семидесяти лет, договор: мы, милый человек, беремся тебя опекать, поить-кормить, холить и лелеять, выплачивать тебе пожизненную пенсию, и все исключительно из человеколюбия (будь здоров, милый человек, и живи до ста лет!), и всего-то мы хотим получить взамен твою жилплощадь, когда ты, тихо и мирно, в довольстве и достатке, отдашь Господу Богу свою бессмертную душу.

Зина налил себе – чуть больше против прежней дозу – и залпом выпил.

– Ты думаешь, по теперешним временам это составляет большую проблему – помочь человеку стартовать в мир иной?