Тень жены Гамлета

Сара Камминг-Брюс, 27-летняя переводчица из графства Аргайл (Шотландия) подошла к группе своих земляков, которую встречал в аэропорту Карл Лемешев с каким-то вопросом. Молодые люди посмотрели друг другу в глаза и…, как говорится, пропали. Это была та самая, воспетая поэтами, любовь с первого взгляда, о которой я и сама знаю не понаслышке. Надо сказать, что ни Карл, ни Сара особой красотой не отличались. Он был низкорослым, полноватым, даже рыхлым юношей, с бледной кожей и угреватым носом. Сара, которая и в ранней юности выдающимися внешними данными не блистала, к двадцати семи годам превратилась в излишне сухопарую, жилистую, чуть мужиковатую женщину с тяжелой челюстью и гривой ярко-рыжих волос, жестких, словно медная проволока. Но, как говорят, на вкус и цвет товарищей нет… Сара показалась московскому студенту самой красивой женщиной на свете, отличавшейся от его однокурсниц так, как отличается породистый английский сеттер от беспородной московской дворняжки.

В общем, любовь вспыхнула с такой неистовой силой, словно эти два человека из разных стран, культур, миров, планет, созвездий и галактик всю жизнь ждали именно друг друга. Группа, прикрепленная к студенту Лемешеву все дни Олимпийских Игр бродила по Москве неприкаянной (чему, собственно, была только рада). А влюбленные голубки не выбирались из койки в гостинице «Космос», где у Сары был снят номер.

Для того, чтобы беспрепятственно встречаться, Лемешев подделал удостоверение, в котором лихо переправил «Сопровождение группы студентов из Йоркшира» на «сопровождение журналистки Сары Камминг-Брюс из Йоркшира». А журналистка — надо же, беда какая — внезапно заболела. Поэтому комсомолец Лемешев вынужден читать ей книги по истории СССР и переводить комментарии к спортивным состязаниям непосредственно у нее в номере.

Однако уже на третий день влюбленные со всей очевидностью осознали, что их роману скоро придет конец. Сара вернется в Англию, а ее Карл останется в Москве.

И тогда девушка, впервые почувствовавшая, что Бог зачем-то сотворил ее женщиной, узнавшая вкус любви во всех ее (даже самых откровенных и неизведанных ранее) проявлениях, предприняла немыслимые, титанические, почти героические усилия. Она устроила настоящий показательный процесс под названием «не разлучайте влюбленных», для чего собрала журналистов на пресс-конференцию в посольстве Великобритании. Она написала открытое письмо Леониду Ильичу Брежневу. Она составила, отпечатала и распространила петицию «Коммунисты душат любовь» среди всех тех иностранных граждан, которые жили в одной с ней гостинице.

Во избежание международного скандала Лемешеву разрешили расписаться с иностранной гражданкой. Более того, в КГБ потребовали, чтобы этот брак был заключен незамедлительно и «счастливая чета» отбыла на родину невесты еще до окончания Олимпийских Игр.

До мечты маленького Карла, до чудесной волшебной страны «Заграницы» оставалось всего каких-то четыре часа авиаперелета.

Карл Иванович Лемешев взял фамилию супруги — Камминг Брюс, так как это была одна из известнейших фамилий восточной Шотландии. Титул лорда ему, естественно, не светил. Однако жена объяснила, что для большинства ее земляков уже одного звучания знатной фамилии достаточно, чтобы у Карла на новой родине все получилось.

Словом, Карлуша летел в новую жизнь буквально на крыльях (и в прямом, и в переносном смысле этого слова). И аэропорт Хитроу, и автомобиль Сары (старенький, но не виданный им прежде в родном государстве) и, конечно же, сам Лондон произвели на Лемешева такое неизгладимое впечатление, что он не уставал щипать себя за руку, дабы убедиться, что все это не сон.

Даже когда Лондон остался далеко позади, а городские пейзажи сменились загородными плэнерами, восторгу не было границ. Любимая женщина (законная жена!) за рулем собственного семейного авто, потрясающие виды за окном и, конечно же, конечная цель — фамильный замок в деревушке Брюс-Ровенберри, куда направлялась молодая супружеская чета, всё это казалась ожившей сказкой мамы Евы. От предвкушения удовольствия и пережитых волнений Карл неожиданно задремал. Проснулся он только тогда, когда Сара возвестила громким голосом: «Сладкий мой, проснись. Подъезжаем к Ровенберри. Еще пять километров и мы дома!».

Смеркалось. Автомобиль ехал вдоль каких-то скалистых холмов, поросших темным, неприветливым лесом. Показавшиеся было огоньки — не больше полусотни — остались где-то слева. «В деревню заезжать не будем. Я устала с дороги», — мило объяснила Сара. Наконец, пропетляв по узкой пустынной дороге еще минут двадцать, автомобиль замер у покосившегося забора с обычными деревянными, давно не крашеными воротами. Где-то, метрах в ста впереди, за плотной изгородью разросшихся в человеческий рост кустарников, виднелся мрачный дом. Ни одно окно не светилось.

Это и был фамильный замок титулованных, но обнищавших лордов.

Утром Карл увидел его во всей красе.