Тень зверя

Время замерло. Сердце с шумом било в голове, а в груди грохотало уже молотом. Дрожащая рука легла на выпрямленное колено, стиснулась в кулак.

Вэл знала ответ, который хотела услышать. Знала его и искренне ненавидела.

Раза посмотрел на нее черными глазами, скользя по побледневшим скулам долгим, опаляющим, едким взглядом.

— Я отпускал тебя, но ты всегда возвращаешься, Кролик. Удивительно, правда?

— Я тебе не нужна, Ра, — сказала Вэл и тут же пожалела о своих словах. Звучало жалко — как мольба. Почти нескрываемое желание услышать обратное.

Молодец, нечего добавить.

Она на мгновение прикрыла веки, желая со всей силы ударить кулаком по доскам пола. Так, чтобы разбить руку. Удержалась с трудом.

Давно прирученная, послушная дурочка.

— Я сам решу, кто мне нужен. И спрашивать твоего мнения в этом вопросе я больше не буду.

Слова пробирались под кожу, цеплялись маленькими коготками за нежную плоть. Ранили чуть-чуть, аккуратно и почти нежно.

— Ты и раньше не спрашивал. — Вэл опустила голову, внезапно смущенная, растерянная, заставляя себя дышать ровно, успокаивая неприятно зачастившее сердце.

Она засмотрелась на серебряный кулон, сверкнувший на груди Раза. Переплетения ломаных линий, складывающиеся в нечитаемый рисунок. Идеальный слепок их отношений.

— Промолчать ты, конечно, не могла, — мягко урезонил ее Раза и протянул руку, с заметной нежной лаской дотрагиваясь до грязных волос.

— Не могла, — согласилась Вэл, не поднимая глаз.

Невесомо касаясь, рука Раза провела по шее, опустилась вниз по плечу, вызывая неконтролируемую дрожь в теле, а затем длинные пальцы медленно сжались на запястье.

Дыхание перехватило. Всего краткий миг, а затем Раза вздернул правую руку Вэл, заставляя поднять голову и посмотреть в черные затягивающие омуты.

Ну же. Спроси.

Вэл почти жаждала этого с подтачивающим изнутри, давно набившим оскомину раздражением.

— Где твой браслет?

Страха не было совсем. Было безразличие. Такое глубокое и обширное, что немного пугало.

— Какая разница? Он ничего не значит, — удивляясь собственному равнодушию, пожала плечами Вэл.

Вспыхнули черным радужки бездонных глаз. Мелькнуло что-то в темной глубине, привычно дикое и почти неконтролируемое.

Разозлился.

Вэл мягко улыбнулась. Настолько предсказуемо, что почти скучно.

— Сколько человек тебя трахали, пока ты была одна? Отвечай. — Пальцы с силой стиснули запястье, причиняя боль.

Вэл сдвинула брови. А вот это удивило.

Удивило, но не тронуло.

Она наклонила голову к плечу, прищуриваясь, смотря дикому зверю в глаза, полные черного тумана.

— Нисколько. — Голос даже не дрогнул.

Легко было говорить правду.

А сердце вдруг успокоилось, уставшее, изможденное, не реагирующее, как прежде. Вэл до одури захотела рассмеяться.

Нет, рано она распрощалась с нависающей над ней истерикой. Рано.

Однозначно сказывалось выпитое, или дурман еще не покинул замученное тело. И это смешило еще больше.

— Сколько человек тебя трахали за эти полтора года?

Вэл дернулась, стараясь освободить ноющее запястье. Она поморщилась от боли, бросая быстрый взгляд на стиснувшую грязный рукав бледную ладонь.

Еще немного, и сломает, если вообще возможно сломать кость пальцами.

Бесполезно. Раза не отпускал ее, удерживая на месте.

Серебряный кулон скользнул по черной ткани, мелькая из-под расстегнутой куртки, сверкая ярко, словно издеваясь.

— Нисколько, я же говорю, — с раздражением в голосе ответила Вэл. — Чего ты добиваешься? Что ты хочешь услышать от меня? Что я все это время хранила тебе верность, ждала и верила в счастливое будущее? Да отвали ты!

— Да, именно это я и хочу услышать.

Вэл вскинулась, удивленно распахивая глаза. Часто заморгала, а потом хмыкнула, изгибая губы в ухмылке.

«Вот ты себя и выдал, пес».

Реальность изменилась. В один миг.

Это было даже не смешно, и это было далеко от истерики.

Она знала, как назвать все происходящее — абсолютное сумасшествие, привычное в ее новой жизни.

Совершенное, идеально выточенное, нескончаемое безумие. Игра, в которой не было правил, не было водящих.

А значит, в ней не будет ни проигравших, ни победителей. Только игроки, вынужденные играть бессмысленные, изнуряющие, а порой и убивающие их роли.

Вэл желала иного.

— Хочешь, я поцелую тебя? — неожиданно спросила Вэл и лукаво сощурилась, склоняя голову, не отрывая взгляда от бледного лица Раза.

— Что? — Удивление прорвалось сквозь показное равнодушие, исказило черты лица, заставило чуть отодвинуться.

Едва ли сам Раза понимал, как тело выдало его смятение. Но понимала Вэл.

Не хотелось задавать вопросы и искать ответы.

Она потянулась вперед, наблюдая, как заливает чернильно-черным широко распахнувшиеся глаза.

— Ра, — Вэл шепнула в приоткрытый рот, не отрывая горящего взгляда, — хочешь же…

Она дотронулась губами до чужого рта и тут же с глубоким удовлетворением ощутила, как неуверенно разжались крепкие пальцы, отпуская ее запястье. Вэл выдохнула, глотая смешок, озаряясь пониманием, и подняла руку, касаясь кончиков черных волос.

Раза сделал вдох и замер, лишь сверкнули озера затуманенных глаз.