Тенебрариум

Мы прошли мост, поднялись обратно на пригорок, повернули к остановке, и, пройдя через неё, взяли направление в сторону скопления жилых домов. В одном из зданий, на уровне третьего этажа зияла сквозная дыра, примерно полутора метров в диаметре. Причём выглядела она так, будто в дом что-то всверлилось, деформировав и закрутив края пробуренного отверстия. Словно стены в этом месте были не из кирпича и гипсолита, а из какого-то пластилина.

Во дворе, на детской площадке, Робин показал нам причудливую инсталляцию из детских турников, горок и лесенок. Всё было выкручено, перегнуто и растянуто таким образом, словно чьи-то гигантские, неимоверно сильные руки пытались создать из игровых приспособлений нереальную внеземную экибану. Больше всего поразила 'паутинка' — полукруглая шаростержневая конструкция, которая встречается практически в каждом дворе. Из неё неведомый скульптор сложил какую-то таинственную молекулярную модель, медленно вращающуюся в воздухе, на высоте нескольких метров от земли. Мы прошли прямо под ней, но не почувствовали никаких гравитационных отклонений. За счёт чего она держалась — непонятно.

Из дворика мы вышли к зданию-свечке. Я насчитал в нём восемнадцать этажей. Робин рассказал, что это одно из самых высоких зданий в городе, и что оно было элитным. Когда-то его окружал высокий забор, который за время мародёрства полностью разобрали. С крыши именно этого небоскрёба открывался прекрасный вид на город, и теперь мы должны были туда подняться.

— Предупреждаю, лифт не работает. Поэтому подниматься придётся по лестнице, — балагурил Робинзон. — Это будет нелегко, но думаю, что вы справитесь.

Подъём на восемнадцатый этаж действительно оказался довольно утомительным. Самым тяжёлым в этом процессе было то, что нам постоянно приходилось преодолевать баррикады из всевозможного хлама, вытащенного на лестничную клетку: остатки старых кроватей, гнилые рассохшиеся шкафы, комоды и ящики, ванны, кресла, раздолбанные холодильники. Всё это хаотично валялось на площадках, и на лестничных маршах.

— Тут чёрт ногу сломит, — выругался пыхтящий Николай, перелезая через очередной завал.

— Зачем всё это сюда повытаскивали? — недоумевала Джульетта.

— Наверное, собирались вывезти, но не успели. Или просто, чтобы эти гробы не мешали в квартирах орудовать. Не знаю, если честно, — тяжело дыша, ответил Робин.

С каждым этажом идти было всё труднее. Ноги гудели, дыхание перехватывало. Вот что значит сидячий образ жизни, и игнорирование занятий спортом! Десятый… Уфф… Двенадцатый… Чёрт! Этот дом просто бесконечен! Опять завал. В этот раз дорогу перегораживала выломанная дверь, торчавшая в перилах. И какой урод здесь всё это разбросал?

На крышу мы поднялись еле живыми. Робин пинком распахнул скрипучую дверь из лифтового помещения, и мы вышли на свет божий, под уже знакомые облака.

Антенн на крыше не было — все посрезали. На их местах торчали пустые обрубки жердей. Мы присели на широкое возвышение вентиляционной системы, чтобы немного отдышаться.

— Идёмте сюда, — неутомимый Робин манил нас на край крыши.

— Погоди ты. Дай дыханье перевести, изверг! — отмахнулся Ковбой.

— Эх вы, доходяги.

Робинзон отвернулся от нас в сторону городской панорамы и блаженно вздохнул.

Когда мы подтянулись к краю крыши, то не смогли сдержать эмоций. Иликтинск действительно был как на ладони. Вся огромная ложбина, в которой он располагался, огороженная глухим лесом и пёстрыми болотами, лежала перед нашими восторженными взорами.

Город был довольно компактным, и можно было разглядеть его противоположную оконечность, где в лёгкой дымке темнела поверхность спокойного озера. При беглом взгляде, Иликтинск вообще не казался заброшенным. Только при внимательном рассмотрении я понял, что здания в городе заметно обветшали. Многие серьёзно повреждены. Некоторые разрушены до основания. Тем не менее, в целом, город не лежал в руинах, и не зарос лесом как та же самая Припять.

Но все эти наблюдения я сделал несколько позже. А прежде, я был увлечён и обескуражен иным зрелищем, которое надолго приковало моё внимание, не сразу дав возможность приглядеться к городским постройкам. В нескольких местах, в разных частях города, вздымались яркие радужные арки, по которым взад-вперёд пробегали разноцветные, переливающиеся полосы. Эти радуги были разных размеров, от маленьких — чуть выше газетных киосков, до огромных — возвышающихся над пятиэтажными зданиями, наподобие сказочных мостов. Всего я разглядел восемь таких арок. Их присутствие на фоне городского пейзажа было мягко говоря неправдоподобным, словно здесь поработал какой-то безумный художник.

Дополнял картину причудливый фейерверк из небольших сверкающих шариков, которые высоко вылетали из нескольких канализационных люков, после чего осыпались обратно. Шарики были разных цветов, и их пёстрая чехарда напоминала цирковое представление. Эти необычные мячи различались по размерам, и выпрыгивали на произвольную высоту, как конфетти из хлопушки.

— Это что ещё за цирк? — протирая глаза, спросил Николай.