Тенета тьмы

Башня, до того как была разрушена, являлась важным форпостом Пущи. Но нынче уже не было рук выводить ее стены заново, и, разрушенная Тауроном, она упокоилась, отступив на полшага от края Пущи, и уснула в развалинах.

Тайтингиль, Златой Сокол Нолдорина, возглавлял половину войск; другую вел сам Оллантайр, облитый сиянием оружейного серебра, величественный и ослепительный. Котяра помахал вслед колоннам и разве что не пустил слезу. Ольва, в великолепном платье, осыпанном сверкающими камушками, во много раз превосходящими светимость стразов Сваровски, сохраняла невозмутимость дайны.

– Я разогрел горны, – тихо буркнул подкравшийся оранжевый гном Трорин. – Можно ковать. Чего вы там придумали с орком?

– Оллантайр спрашивал меня, почему я так легко согласилась остаться и как смогла уговорить детей, – выговорила Ольва, не сводя взора с бесконечных верениц шлемов и плащей. – Я сказала, что опасаюсь за них… и не хочу снова оказаться там, куда направился дайн. Я там бывала. В битве.

– Нор-рмально, – муркнул Котов. – Сейчас соор-ру-дим дир-рижабль и полетим к Мастер-ру! И он обязательно вспомнит, – закончил он шепотом.

– Ага, так чего же мы ждем? – спросил неизвестно откуда вынырнувший Даниил. – Надо быстрее. Мы планировали, что к моменту битвы нагоним войска. И нагоним! – Он порывисто сжал кулаки. – Я подготовил тучу стрел для бортовых арбалетов… Пойдемте, Йуллийель ждет возле дирижабля.

Котов мечтательно улыбнулся, и его голубые глаза поймали блик солнца, льющегося из высокого окна древнего эльфийского замка. Показалось, что тут стало еще светлее.

– Мы сейчас с товар-рищем Трорином чер-рвячную передачу соберем – и полетит наш шарик. Полетит как миленький.

– Мы соберем, – выговорил молодой гном, выделив слово «мы».

– И мы полетим, – подтвердила Ольва.

И Котов, ухватив под локоть ее, а другой рукой – Даниила, начал эмоционально рассказывать про то, как трудно, тр-рудно было провести на авиастроительный завод эльфа и инопланетную жабу, а потом и вовсе перешел на описание технологического процесса, который был интересен только следующему позади внимательному молодому гному.

Две лошади скакали неустанно, подкормленные эльфийским дорожным хлебом и напоенные медом.

Черные крылья плаща Иргиля Ключника, возвращавшегося в Пущу, и алая накидка гонца Виленора, Феррена, трепетали на ветру. Нолдорин принял решение, и с этим решением оба гонца скакали к Оллантайру.

– Держатся дороги, добренький господин, – шепнул Червень. – Никак к деревьям не подъезжают.

– Они скачут прямо в западню, – выговорил Мрир. – Эх, как жаль, что я не могу использовать свою силу… вы уж сами, мальчики. Постарайтесь.

Червень приосанился, а Аэктанн, которому, очевидно, нездоровилось, угрюмо отколупывал от себя крошки хитина.

– Эльфов два, – робко выговорил карлик. – Так, может, и мне получится чуть подрасти? Чуть подрасти, ну совсем?

Аэктанн наконец выдрал из головы ставший ненужным глаз, бросил его на дорогу и уставился оставшимися четырьмя на Червеня. Как показалось тому, злобно. Горбуна передернуло.

– Я голоден, – хрипло сказал паук. – Делайте скорее. Я устал. Мне трудно совладать. Надо есть.

Укротить стремительно меняющееся под воздействием магии тело было и впрямь трудно. Все лапы сделались разной длины, на одной вроде прорезались едва наметившиеся пальцы с черными ногтями. Глаза, по два с каждой стороны, теперь были прикрыты чем-то вроде надбровных дуг. Ядовитые щетинки отпадали вместе с кусками панциря, из которого росли.

– Тебе нужен плащ и лошадь, – жалостливо сказал Мрир. – Ты стал больше, и мой конь не увезет нас так же быстро, как ранее. Сейчас мы добудем все это. Вы добудете.

Тончайшая, незримая нить поперек дороги, натянутая заранее, едва заметно взблеснула в лучах закатного солнца, поднимаясь от земли, и лошади, скачущие вровень, единым движением кувырнулись вверх тормашками. Всадники откатились в разные стороны – не расшиблись, но… острая, острая рыбья кость пробила шею Феррена до того, как он смог вскочить, и горячая кровь выхлестнулась фонтаном.

Зато Иргиль Ключник был уже на ногах. В узком черном кафтане, с обнаженным тонким и длинным мечом, он двигался быстро и ловко.

Но противников не было.

Лошадь Феррена сломала ноги и билась на земле, жеребец Иргиля вскочил и отряхивался, храпя и шарахаясь. Вне всякого сомнения, тут были враги, но Иргиль не видел их, рывками поворачиваясь влево и вправо, и лишь следил краем глаза за тягучей алой лужей, расползающейся вокруг шеи Феррена.

Магия!

Что-то надвигалось вместе с вечерним туманом – взвесь, порошок, парящий в воздухе; Иргиль вдохнул раз, два, и, закрывая рукавом лицо, неверно попятился в сторону, а затем повернулся и бегом побежал прочь, узнав отраву.

– Этот ушел, – раздраженно выговорил Аэктанн. – Ушел!

– Иргиль не убежит далеко, – легко произнес Мрир. – Пока возьмем тело Феррена… его жизнь, кровь, мозг. Возьмем плащ Иргиля – его конь почует знакомый запах и примет тебя.

– Добренький господин знает их всех?

Аэктанн жрал мозги погибшей лошади, неопрятно чавкая, а Червень тащил к нему Феррена за ноги.

– Знает их по именам?