Тенета тьмы

Маруся, курнувшая Мастеровой папироски из белены, гулко закашлялась. Она разобралась с войском, и теперь с Алинкой вместе раскладывала на широком подоконнике снедь, расставляли взятые в сокровищнице золотые стаканчики, инкрустированные самоцветами. Ждали Ольву.

Оллантайр покачал головой и улыбнулся; в фиалковых глазах дрожали отсветы факелов.

– Ступай.

…Котов, которому разговоры о войне и о страшных пауках были органически неприятны, поужинал разваренной просяной кашей и с горя выпил бутыль наименее отвратительной местной браги, выданную ему Мастером Войны.

Что-то не клеилось у него тут. Мир, который был его родиной, отказался принимать своего блудного сына обратно. Ринрин погибла. Маруся сделалась повелительницей орков, и даже великолепные свежеобретенные бицепсы и трицепсы больше не радовали.

Отлив с потрясающе высокого балкона, Котов теперь любовался пейзажем, подобные которому ранее видел разве что в фильмах ужасов про зомби. Пара гоблинов, сидевшая в его поле зрения, глодала откровенно антропоморфную часть тела кого-то, бесславно сгинувшего в котле.

– Что ты думаешь делать? – негромко спросил Тайтингиль, появляясь сзади. – Здоров ли ты? Твоя нога еще не зажила… и ты ушибся, когда падал с дирижаблем. Ты останешься с Марусей в Темном Сердце?

– Не р-решил еще, – чуть грустно муркнул Котяра.

– Завтра мы уйдем. Оллантайр хочет убедиться, что за ночь подданные Мастера Войны подготовят замок к войне и осаде так, чтобы тут было не страшно оставить Ольву, Йуллийель и Даниила.

– Ты же знал, – тихо сказал орк.

– Я – знал. Я точно знал, что дайна Тенистой Пущи, супруга Оллантайра и мать двух эльфинитов, пришла из другого мира, – решительно проговорил Тайтингиль. – Я много слышал о Москве и ничуть не сомневался, что, если драконья кровь откроет мне куда-либо путь, я попаду именно в этот мир. Знание ведет, словно… карта. Поэтому Алина и Маруся оказались здесь. Их вело знание, куда они хотят попасть, Котов. Их вело то, что они чувствовали.

– Вот и я чувствую. Я твой оруженосец. Мне надо быть с тобой. А нога – заживет же…

– Ты подумай до утра, – мирно выговорил витязь. – Я хочу отдохнуть. Я нашел тут сено. Свежее. Буду спать там. Я буду спать… и петь Ирме и сыну, где бы они ни были. Чтобы поддержать их и напитать моей силой. Моим благословением. Потому что… – Взгляд эльфа снова устремился в бесконечность, теперь скрытую в предвечернем сумраке. – Этот враг и впрямь могуч. И он таит нечто непредсказуемое, Котяра. Если я всецело осознавал Цемру, то тут не могу понять, кому противостою. Это выше моего опыта. И это… странно.

– Л-ладно.

Тайтингиль ушел, а Котов еще чуть постоял, глядя, как у горизонта, над болотом, чуть освещаемым закатным солнцем, поднимается ядовитое марево – и пошел вниз, на плац. Прогуляться, а главным образом – проверить ногу.

И вдруг его за плечо развернула жесткая рука.

Котов испуганно муркнул и оказался нос к носу с Мурбуком.

– Азар. Потрошитель Азар, – выговорил тот раздельно. – Поговорим?

Котик не успел выговорить ничего дипломатического, как на него обрушился здоровенный шестопер. Нога не подвела, Дима увернулся, и удар прошел вскользь – но все равно было больно! Он взвыл и упал на колени – и успел лишь прижмуриться и выставить руки вверх в блоке, защищаясь от следующего замаха.

– Марусса моя! Россыпи мои! – орал дорвавшийся до власти Мурбук. – Войско мое! Ты сгинешь насовсем! Меня назначили, меня любят, меня!

И тут он сам ткнулся в плиты плаца рядом с Котиком.

На огромной кобыле, сделавшейся внезапно верткой, сидела скорченная тень. Гленнер был вооружен длинной палкой. Он не собирался недооценивать боевую мощь Мурбука – четыре или пять нешуточных ударов обрушились на скального орка. Когда тот оказался под передними копытами Винни Пуха, она ловко наступила на него раз, другой – и офицер армии скальных орков оказался посрамлен.

– Оставь его в покое! Потрошитель Азар не станет претендовать ни на место вождя, ни на эту женщину! – возвестил Гленнер неожиданно звучно. – Ведь ты же не станешь?

Котяра истошно замотал головой.

– Азар присягнул эльфам, и я, если понадобится, стану сражаться за него. Ты понял?

Снизу донеслось несколько слов на темном наречии.

– Ты отпусти его, – выговорила появившаяся на плацу Маруся. – Отпусти, мне он целиком пригодится. А что за Димку заступился – спасибо. Спасибо, хоть и не пойму я, кто ты таков и чего тебе надо.

Из-под низко опущенного капюшона блеснула улыбка, и Гленнер, осадив лошадь, покинул театр действий.

Тайтингиль легко переступил по ступеням хлипкой деревянной лестницы и подтянулся на руках. Морумский сеновал был не такой, как он привык. Здешняя земля рождала грубые, жесткие травы. Они пахли гарью и копотью.

– Союзник.

Мастер Войны, сидящий в нефизиологичной, птичьей позе на какой-то жердочке, выпустил из ноздрей плотные струйки дыма. Тайтингиль глянул строже – пепел падал в какой-то черепок от разбитого горшка.

– Союзник. – Тайтингиль кивнул и уселся, скрестив ноги, напротив. – Желаешь говорить?