Тенета тьмы

– Отдай его, – когтистая пясть, схожая с орлиной лапой, указала на посеревшего Червеня. – Он похож…

Мрир положил широкую ладонь на плечико горбуна.

– Ты съешь его, и он уже не будет так полезен нам далее, мой хороший. Кто станет подманивать тебе жертв? Кто еще будет так талантливо кричать в придорожной канаве…

– «Спасите! Помогите! Я ранен!» – с готовностью изобразил услужливый карлик. И стрельнул пронзительными глазками на мага: – Вы же умненький, добренький. Не отдавайте меня ему, пожалуйста!

– Я не отдам.

И Мрир слегка оттолкнул от себя скорченное тельце, чтобы легко вскарабкаться по валунам вверх.

Серые Россыпи простирались вокруг – каменные гряды, сколь хватало глаз, подернутые туманной мглой. И сколь же хватало глаз, они полнились шевелящимся, кишащим паучьим воинством.

– Иди сюда, – сказал волшебник, и голос его уже был иным. Ничего покровительственного, приторного не осталось в нем. Это был голос изыскателя, созерцающего свой лучший опыт.

Аэктанн поднялся, будто втек по камням, только колыхнулся длинный подол и что-то сухо, тихо проскрежетало по камню.

– Ты командуешь ими посредством магии, сынок, – продолжал Мрир, и сын Цемры слушал его внимательно, сощурив белые глаза. – Магия же и истощает тебя. Так будет в бою. Привыкай. Вели им снова.

Аэктанн снова вскинул длинную, перевитую жилами руку.

– Не так. Обе. В полную силу.

Повинуясь мановению его ладоней, паучьи отряды снова начали движение.

Они стояли друг напротив друга, дирижер и оркестр, безумная стихия и ее удивительный хозяин. Преображенный паук чутко шевелил пальцами, двигал кистями – и его младшие братья шли туда и сюда, вправо и влево, вперед и назад, смертоносные живые волны, полные ненависти.

Мрир внимательно следил, как напрягаются желваки на острых скулах Аэктанна, под глазами пролегают темные тени. Ему было трудно.

– Старик…

– В бою будет так и еще хуже. Ты должен учиться. Учиться преодолевать себя. А теперь пошли их принести тебе пищу. Прикажи. Сформулируй, что хочешь. Человека, эльфа. Представь. И вели им добыть. Тебе дана великая сила. Умей же пользоваться ею.

Бывший паук медленно выдохнул, опустил длиннейшие ресницы безумных глаз – и напряг пальцы. Энергия, текущая с кончиков когтей, была видима даже Червеню. Тончайшие иссиня-лиловые нити пронизывали туманы Серых Россыпей, направляя черные потоки щетинистой протоплазмы к одному ему видимой цели.

Никаких поселений вблизи не было – пришлось ждать… и вот наконец живая волна отхлынула, оставив на камнях тело девушки. Паучий яд кипел в ее крови; русая голова металась, губы безмолвно двигались, выговаривая шепот бреда.

Аэктанн склонился над ней, провел кончиками когтей по лицу, оставляя красные линии царапин.

– Красивая… красивая. Она… годна.

Червень поежился и снова скрылся за длинной мантией Мрира.

Чтобы не видеть, как чудовище, дитя чудовища прилипает поцелуем к безвольному рту жертвы.

И с отвратительным хлюпаньем высасывает ее плоть, жизнь, саму душу, восполняя свои силы.

* * *

Оллантайр и Тайтингиль, стремясь более не оборачиваться назад, скакали вдоль войск, назначая сотников и тысячников, распределяя новые силы по флангам и командирам. Предельно простая боевая задача – уничтожать пауков везде, где они только появятся.

Пауки в большом количестве появились под утро следующего дня, после изнурительного ночного марша, не дожидаясь, пока огромная армия будет готова принять их идеальным построением. Они начали атаку, подчиняясь непонятным импульсам – так бьют волны прилива. Но если в приливе был ритм, в паучьих атаках – дикая жажда убивать… и голод. Голод не только насытить плоть, а также ощутить нечто доселе неизвестное, подняться над бессмысленными братьями. Каждый воин, будь то гоблин или эльф, озаботился шлемом и не давал паукам коснуться плоти даже своих павших товарищей.

Особенно павших, которых было в достатке.

Эльфы, скальные орки и быкоглавы, образовавшие вместе передний кордон, изнемогали.

Котик перестал муркать и рьяно, без вдохновения, но и не пасуя, молотил врагов, постоянно оставаясь возле Тайтингиля. После стрессов последних дней он быстро устал, но держался, опираясь на могучую холку лошади.

Винни с израненными плечами, шеей упорно шла вперед, не поддаваясь панике. Молотила пауков мощными копытами, кусала, лягала.

Витязю приходилось сложно – временами он срывал шлем и вытирал лицо; видно, зло было совсем рядом, и раз за разом кровь снова начинала капать из его носа. Тайтингиль скалился; его тонкое, красиво вычерченное лицо искажали битва и ярость, и теперь он вовсе не казался юным.

– Пер-рерывов не бывает? – спросил Котик, снова отмахиваясь от пауков. – Тай! Тайтингиль… Мастер придет? Как думаешь – придет, а?

– Перерывов не бывает, – отозвался эльф, и тысячелетняя усталость прозвучала в его голосе. – Мы будем идти так до самого Храма Жизни вдоль Морумской гряды. А там уже и Серые Россыпи. Мы сражались в пещере, орк, с другой стороны, вон там, видишь, за болотом и лесом – там нас настиг Мастер Войны в облике дракона.