Тенета тьмы

– Таки мы знаем, – кивнула Сара. – Детка, выпейте чайку. Вот, у меня в термосе есть.

Ирма сжалась в комок… и разжалась. Она не ощущала угрозы.

Совсем.

Крошечный кабинетик наполнялся цветочными, травяными ароматами, плыл и качался. Добрые, убаюкивающие интонации Таты Аароновны чрезвычайно не вязались с ее грубым лицом и мужиковатым обликом. Чисто вымытые руки Моисея Исааковича поглаживали плоский Ирмин животик. «Тут чем меньше мешать, Ирма Викторовна, тем лучше. И вообще, показывайтесь вы в вашей «Бесте» пореже. Просто слушайте мой голос. Я обучался на Филиппинах. Не смотрите, будет немножко странно»…

Сухие пальцы врача будто погружались в ее тело, не причиняя никакой боли. Выступили несколько капелек крови. «И рожать приходите к нам. Лучше не пугайте ребенка УЗИ, вы пореже, пореже, пореже»…

Ирма совсем уснула под воркующий говорок двух женщин, успев услышать напоследок только: службу «трезвый водитель»…

…проснулась она уже дома, на диване под вазой.

Некоторое время женщина бессмысленно рассматривала картинки на фарфоре, только теперь уловив их смысл. Слабо улыбнулась и огляделась.

– А они уехали, – сказала Алинка. – Машина в гараже. Мам, тебе лучше?

Дочка сидела в кресле с ногами и изучала несколько бумажек с печатями и заключениями.

– Твои документы, мама. Из них следует, что ты на раннем сроке беременности и удаление спирали прошло удачно. Вот она, в пакетике. – Алинка продемонстрировала названное. – Тебя привезли, ты еще от наркоза не отошла, мам. Какая ты счастливая… у тебя от дяди Тая остался ребенок. Какая ты счастливая… ну правда.

Ирма, которая в толк не могла взять, как она вот так безмозгло пошла за малознакомыми людьми в неизвестную городскую клинику, где выпила чая с наркотиками, точно с наркотиками!.. после этих слов разревелась.

Сказать было нечего.

С утра ощущение странной пустоты и безнадеги вернулось. Казалось, только что дом был полон народа: на балконе странной красной птицей восседал Мастер Войны, на кухне деловито упаковывал в посудомойку грязные тарелки Котов. В душе плескался эльф. Только что рядом были хотя бы Ники и двергская дама величественной полноты. А теперь – зверье и они. Беременная мать возраста «старородящая плюс» и рано повзрослевшая дочь.

– Наташка не может, – бумажным, неживым голосом прошуршала Алинка. – Она поступает. А я не хочу. И поступать не хочу, и в Париж, и в Болгарию…

– Нельзя киснуть, – жестко сказала Ирма. Посмотрела на стол. Там в боевом порядке сгрудились баночки с витаминами для беременных, биологически активные добавки и прочая невероятная атрибутика элитного московского вынашивания эпохи XXI века.

– Я не кисну, мам. Тут какое-то другое слово нужно, – так же заторможенно выговорила Алинка.

Ирма медленно повернула голову.

Айфон трясло – звук был отключен, но звонили все подряд. Деловые партнеры, Монахов, следователи, немногочисленные подруги и многочисленные бывшие в употреблении любовники, которых словно прорвало.

– Так.

Пиксель, вздрагивая пышным хвостом, терся о спину Ирмы, топчась по дивану – влево, вправо, вот так. Потом свернулся шапкой и замурчал. Он оставался неизменным, этот кот. Был такой же, как во времена Алинкиного младшешкольного детства и неуемной подростковости. Когда ее собственный развод уже случился, а капитал и образ жизни еще не сложились…

– Алина, ты как-то говорила, что можешь собраться за пятнадцать минут.

– Я могу, мам. Но…

– Через полчаса в машине, – рявкнула Ирма. – Через полчаса – в ма-ши-не! Жду тебя, ты поняла?

Алина вдруг подобралась, встала.

– Куда поедем, мам? И это… я под следствием. Я подписывала бумаги какие-то.

– Бумагами займутся евр… дверги. А мы – к тете Юле в Нижний.

Забыть мамину подругу, бегучую, как ртуть, восточную женщину с буйной шапкой непокорных кудрей, было невозможно. Тетя Юля была художница, она постоянно ваяла, рисовала, конструировала что-то монументально-разнящееся с собственной миниатюрностью, водила «Ауди Q7», виртуозно мешала портвейн с водкой и знала сотни забавных историй. С Ирмой они дружили тысячу лет.

Алинка вдруг оживилась.

– Не в Европу?

– Чего нам Европы! – надменно выговорила Ирма. – Ты уйму летних каникул просидела у тети Юли в загородном коттедже. Там большой кусок твоего детства, Алинка, и комнатка на мансардном этаже, где ты оставила своего главного плюшевого медведя. Помнишь, ты сказала мне тогда, что выросла – и теперь будешь интересоваться компьютерными играми и мальчиками? М-мальчиками…

Алина чуть опустила глаза.

Генерал чужой звездной империи попросил ее: прими меня; так было заведено в его мире, где правили женщины. И она, обалдевая от невыразимого счастья, дикого восторга и захватывающе острого ощущения чего-то запретного – и вместе с тем естественного, – она приняла…

Ирма тем временем в очередной раз рассказывала про их с тетей Юлей историю университетского знакомства, про девичьи подвиги, про первый французский коньяк и тусовки с московскими художниками…

Алина думала о своем.