Теневая история Евросоюза. Планы, механизмы, результаты

По данным Комиссии по демографии Совета Европы, если в 1960 г. люди европейского происхождения составляли 25% мирового населения, в 2000 г. — 17%, то через 40 лет они будут составлять не более 10%. В 2000 г. население Европы насчитывало 728 млн., к 2050 г., при сохранении текущего уровня рождаемости и без учёта иммиграции, оно будет насчитывать 600 млн. Европа потеряет к этому времени столько жителей, сколько населяет Германию, Польшу, Данию, Норвегию, Швецию и Финляндию вместе взятые. В последний раз столь значительное сокращение европейского населения наблюдалось только во время эпидемии чумы в 1347―1352 гг.[136] Особенно серьёзная ситуация в Германии, где к 2050 г. население может сократиться с 82 млн. до 59 млн. человек.

Соответственно, меняется и возрастная структура населения. С 2003 по 2011 г. произошло значительное ускорение старения населения. Через 40 лет число детей до 15 лет сократится на 40%, а треть населения будут составлять люди старше 60 лет (в наиболее развитых странах каждому десятому будет за 80). Соотношение молодых людей и людей среднего возраста к пожилым будет 2:1[137].

Происходящие перемены уже сейчас бросают серьёзный вызов способности ЕС сохранить сложившуюся социальную цельность. Поскольку число детей сокращается быстрее, чем число трудоспособного населения, рабочих рук будет катастрофически не хватать, что поставит под вопрос само сохранение системы социального обеспечения. Пока в Европе ещё работают те многочисленные поколения, которые были рождены на демографическом буме после Второй мировой войны, и это делает возможным сохранение высоких социальных стандартов. Но когда они уйдут на пенсию, ситуация коренным образом изменится, так как сокращение работоспособного населения станет катастрофическим. Поэтому судорожные действия европейских политиков, направленные на повышение пенсионного возраста и пересмотр схем поддержки инвалидов и пенсионеров, связаны с попыткой задержать на максимально возможный срок падение высокого уровня стандартов и потребления, за которым неизбежно последует его быстрый обвал.

В этих условиях важнейшим фактором предупреждения такого обвала становится постоянный приток иммигрантов. Как указывал пресс-секретарь Международной организации по миграции Жан-Филипп Шози, «без легальных иммигрантов европейцам придётся удлинить свой рабочий день, уходить на пенсию в более солидном возрасте и, возможно, лишиться части государственной пенсии и оплаченных медицинских услуг, а всё потому, что меньшее число работников будет платить налоги и поддерживать социальную систему»[138]. В одном из секретных докладов французского правительства ещё в начале 2000-х гг., например, указывалось, что у Европейского союза нет альтернативы призванию 75 млн. мигрантов[139]. При этом французские эксперты признавали, какие это породит проблемы в создаваемом расовом обществе-гибриде.

Миграционная ситуация в Европе приняла крайне острый характер в силу того, что на неё наложился религиозный фактор. В итоге миграция и ислам слились здесь в единую проблему, которая назревала подспудно.

Первая волна трудовой миграции в Европу пришла после Второй мировой войны. В 1960-е гг., когда началось активное привлечение приезжих на неквалифицированные низкооплачиваемые работы, иммиграция превратилась уже в постоянный фактор экономического развития. Правда, иммигранты приезжали тогда индивидуально, не собираясь оставаться здесь навсегда, так что никаких опасений этот процесс не вызывал. Однако в условиях кризиса 1973―1974 гг. положение начало меняться, и миграция стала осознаваться как серьёзная проблема, требующая специального регулирования. Введение для иммигрантов определённых ограничений и запретов привело к тому, что последние, боясь потерять работу, стали стремиться закрепиться на новой родине и перевезти туда семьи. В итоге политика ограничения миграции превратилась в важнейший фактор укоренения мусульман в Европе.