Теневой король

Булгарь и Макс – элита организации. Бывшие опера, большие спецы по части наездов. И стрелять умеют, и, что главное, убивать. Им человека «исполнить» – что большой палец между средним и указательным вставить. Мелех, Давыд и Рыжик в милиции не служили, но в общем деле они уже три года. Фарадей с ними пуд соли уже съел и уверен в них, как в самом себе. С такой гвардией с любой братвой на равных тягаться можно…

– А мне кого оставишь? – невесело спросил Пугач.

– Тебе? Так для тебя и стараюсь. И от крыши отобьемся, и тебя на место Цимбала поставим. Будем охранным бизнесом заниматься. Это такие деньги, что ты сразу три особняка поставишь. И телки голые вокруг бассейна, и павлины в парке…

– Павлины-мавлины… – в раздумье проговорил Пугач.

– Вот я и говорю, что мальвины голые…

– Ну, три особняка – это слишком много.

– Так и я бы от особняка не отказался. Или ты только о себе думаешь?

– Ты мне зубы не заговаривай. От крыши нам по-любому никуда не деться. Не сегодня предложат, так завтра… Сам вызвался, сам и решай проблему…

– Арсенал для этого есть, – скривил губы в шальной улыбке Фарадей.

– Думаешь, без этого никак? – поморщился Пугач.

– Не бойся, босс, все будет аккуратно… Но без ментов нам никак. Ты бы вышел на Батарова, нам без него доморощенных не разогнать. Центровых я беру на себя, а разгон демонстрации – за ним…

– Я все понимаю. И что риск большой, тоже понимаю…

– А ты, Павел Александрович, у Булгаря спроси, хочет он сутенером быть? У Макса спроси… Никому это не нравится. А большие дела – пожалуйста!

– Без меня вы не справитесь! – хоть и через силу, но все-таки решился Пугач. – Будет вам Батаров, будет вам разгон…

Понял, что поезд может уйти и без него. Не хочется ему в большой путь, но раз уж это неизбежно, ехать он должен машинистом локомотива. Все правильно, Фарадей и сам бы так же поступил на его месте. Но все равно, рано или поздно, он будет командовать парадом единолично.

Насколько убогое впечатление «Пигаль» производил снаружи, настолько же сильно смотрелся изнутри. Ремонт и обстановка на уровне, но этим Цимбала не удивить. Зато какие девочки! Во всех массажных салонах города столько красоток не найти, сколько выставлено здесь. И блондинки, и брюнетки, и даже рыжеволосые бестии – у всех модельная внешность и параметры. Хоть всех скопом в Милан на большой подиум выставляй…

Но больше всех Цимбалу понравилась бандерша. Красивая женщина, с ядреной изюминкой в глазах. Да и на грудках у нее сочные ягодки. Хоть и скрыт ее бюст полупрозрачной тканью, но у Цимбала особый нюх на женские прелести. И он уже сейчас хотел, чтобы эти ягодки налились соком и затвердели под его языком…

– Наши девушки будут рады угодить каждому вашему желанию! – улыбнулась мадам, правда, несколько принужденно. Она произносила заученный текст, но как звучал ее голос – сплошное наслаждение.

– А сама ты угодить можешь? – спросил Цимбал.

Не обманул его Щербак. В оранжерее кафе «Пигаль» действительно цвел прекрасный сад. Вот только сторожа здесь злые, к тому же делиться не хотят. Что ж, для того и пришел сюда Цимбал, чтобы навести порядок в этих райских кущах. Он и сам с усам, и три телохранителя с ним. А еще две машины с бойцами на улице. Так, на всякий случай прихватил. Если верить Бурундуку и Навесу, то их прессовали одновременно – на одного трое наехали, на другого четверо. В это верилось с трудом, но под луной всякое бывает.

– Да, могу предложить вам любую девушку. И любой вид услуг, – еще шире улыбнулась мадам.

– А если я тебя хочу?

– Но я не могу… Извините, если огорчила вас…

– А не извиняю. Моему пацану ты предлагала себя, – вспомнил он.

– Я всегда себя предлагаю, – смущенно улыбнулась женщина. – Из вежливости.

– Ну конечно, когда клиент уже весь высосан, да?

– Нет, не обязательно… Дело в том, что я должна себя предложить. И если клиент соглашается, я называю свою цену. Как правило, клиент вежливо отказывается.

– Как тебя зовут, вежливая?

– Калерия.

– И сколько ты стоишь, Калерия?

– Двадцать тысяч долларов – час.

– Ты ничего не путаешь?

– Нет, просто наша дорогая и всеми уважаемая Калерия знает себе цену, – послышался вдруг мужской голос, и из полумрака в смотровой холл вышел не самого атлетического сложения, но все-таки крепко скроенный мужик с жесткими чертами лица. Взгляд матерого хищника, губы кривила безмятежно-презрительная улыбка. – У нее есть муж, и она его очень любит. И муж за нее любого порвет.

– Ты, что ли, муж? – с тем же презрением обратился к нему Цимбал.

– А это не важно.

– Важно! Если ты не муж, какого хрена подписываешься?

– Я здесь распоряжаюсь. И мне до всего есть дело.

– Ты моих пацанов обидел?

– А ты что, обиженными рулишь? – оскорбительно засмеялся мужик.

– Я – Цимбал. А ты кто такой?

– Я сам по себе. И никакие Цимбалы меня не волнуют.

– Борзый?

Щербак говорил, что главный сутенер в этом притоне – крутой мужик. Действительно, была в этом типе железобетонная мощь. И Цимбал даже пожалел, что пришел сюда один. Щербак с пацанами напрашивался, хотел грандиозный шухер навести, но ему самому захотелось посмотреть, насколько хороши здесь девочки.