Тени Альвиона

В голове у меня всплыли слова Утешителя Йенара: «Вина за то, что дети рождаются такими, лежит не на них самих, а на их родителях». Чувствуя, как перехватывает от волнения горло, я произнесла:

– Мне говорили, я стала дремерой из-за матери, но не объяснили почему…

И тут меня словно ударила молния и я как наяву услышала жадный шелестящий шепот Теней у Черного леса.

– Они сказали мне: «Твоя мать должна была стать нашей, но ускользнула от нас – вместе с нашей меткой. Всё рожденное ею по праву наше». Они сами сказали это, но тогда я ничего не поняла… Значит, они пытались поглотить мою мать, но не смогли и взамен решили забрать меня?..

Вскинув голову, я наткнулась на ошеломленные взгляды. Нейт пришел в себя первым:

– Кто тебе это сказал?

Нервно сглотнув, я проговорила:

– Тени.

Нейт растерянно переглянулся с Кьярой и Ферном, и меня прошиб холодный пот.

– А с вами… они никогда не говорили?

Все как один решительно покачали головами.

– Тогда почему?..

Судя по одинаковому недоумению на лицах, ответа ни у кого не было. Я в смятении опустила взгляд в тарелку. Значит, другие дремеры не умеют разговаривать с Тенями?..

В это время закипел рис, и Кьяра задвинула заслонку, уменьшая огонь. Кинн спросил:

– Получается, Тени могут поглотить не всех, но почему?

– Хотелось бы знать… – ответил Нейт, пожимая плечами.

Ферн продолжил рассказывать:

– Мать бросилась к родственникам, но ей никто не поверил, мол, бредни беременной: отец где-то задержался, а она себя накручивает, вот и привиделось невесть что. Тогда она собрала все ценные вещи и отправилась на корабле в Альвион. Она была красива, и, хотя вот-вот должна была родить, один мелкий торговец сделал ей предложение. Он согласился принять чужого ребенка, но потом… родился я. Как говорил мой отчим, только солнце с глаз, как я начинал орать, и так каждую ночь напролет. За это он меня возненавидел. – Голос Ферна звучал отстраненно, будто он говорил о ком-то другом. – Мать поила меня сонными настойками, но они не помогали. Даже как-то раздобыла мне хризалий, да без толку – крики Теней всё равно меня будили.

У меня перехватило дыхание, и перед глазами возник сделанный мамой браслет из зеленоватых хризалиев. Так вот как мама поняла, что я дремера! Малышкой я плакала, слыша крики Теней. Ведь тогда у Зеннона не было разбуженного камнясердца, а был простой световой щит, который не гасил крики. И именно поэтому мама использовала так много хризалиев – меньше не помогало.

Ферн продолжил говорить, и я постаралась сосредоточиться на его словах:

– Когда мне исполнилось восемь, мать заболела и вскоре умерла. Отчиму я и раньше был как кость в горле, а когда в десять лет мой дар так и не пробудился, он совсем озверел. Стал орать, что я проклятое отродье, потом схватил меня и потащил в ближайший храм, а там потребовал, чтобы меня очистили от проклятья. Служители, вместо того чтобы помочь перепуганному ребенку, вызвали Карателей, и те доставили нас с отчимом в Совет. – Ферн от злости стиснул зубы, а потом выплюнул: – Лживые лицемеры! Всё проповедуют о милосердии, но, будь у них самих хоть капля, меня бы тут не было!

Я заметила, как Кьяра побледнела и резко отвернулась к плите, чтобы помешать рис.

Нейт предостерегающе сказал:

– Ферн!..

– Что? Считаешь, я не прав?

Нейт молча кивнул на девушку. Ферн хотел что-то сказать, но сдержался. Встав у окна вполоборота, он продолжил глухим голосом:

– Почти полгода меня держали взаперти. Изучали, пока не убедились, что у меня точно нет дара. Задавали бесконечные вопросы. А потом явились Каратели и заявили, будто у них есть доказательство того, что проклятые, как я, привлекают Теней, и Совет принял единогласное решение отправлять дремер в Квартал.

Не поворачиваясь, Кьяра тихо, но твердо сказала:

– Не единогласное. Старшие Служители были против.

Ферн презрительно фыркнул, но не стал вступать в спор.

– Когда меня привезли к Кварталу, на площади было полно Карателей и Советников, а еще там стояли две клетки. В одну засадили троих отступников. Во вторую заперли меня. А щит… Тогда сквозь него еще можно было разглядеть, что творится в Квартале. И я понял: они хотят провести опыт, убедиться, правда ли дремеры привлекают Теней. – Голос Ферна вдруг опал, утратив злые ноты. – Когда стражники затолкали телеги с клетками в Квартал, меня наполнила такая чистая ненависть – ко всем, абсолютно ко всем, – что, когда появились Тени, я не испугался. А они и впрямь рванули сразу ко мне, будто больше никого не было. И когда первая Тень оказалась рядом, я ударил ее. Но вместо того чтобы умереть, я ее поглотил. И перевоплотился.

– Что сделал? – переспросили мы с Кинном одновременно.

– Поглотил Тень и принял теневую форму.

– Теневую форму? Что это такое? И как… поглотил?

Ферн задумчиво посмотрел на свою правую ладонь.

– Просто коснулся. И Тень будто впиталась в меня. А потом… я стал другим. Каким-то животным, но не настоящим, а призрачным, теневым.

От изумления у меня расширились глаза и приоткрылся рот, пока я пыталась переварить услышанное. Кинн спросил:

– А как же другие Тени?

Вместо Ферна ответил Нейт: