Тени Атлантиды

Шрам взял смоляной факел, запалил от лампы и, размахнувшись, швырнул подальше в ночь. Прочертив огненную дугу, факел упал и осветил вокруг себя землю.

— Нет там никого, — вздохнул десятник.

Послышалось короткое жужжание, и, оглянувшись, он увидел, что Шрам привалился к стене, а из его груди торчит оперенная стрела.

Десятник снова взглянул вниз и обомлел: тысячи валузийских воинов шли через покинутый лагерь бесконечным живым потоком, точно саранча.

Кхешиец поднес к губам сигнальный рожок, но вражеская стрела разорвала ему горло…

* * *

Валузийцы пришли под стены Туита среди ночи. Их не ждали. Грондарские лучники перебили караульных на башне, по приставным лестницам пехотинцы перебрались через стену и вырезали всю стражу у ворот. Город спал, не ведая о своей судьбе.

Когда ворота Туита распахнулись, Рамдан подал Куллу знак и, прочитав заклинание, ударил о каменную плиту, лежавшую у ворот, своим посохом. Ночь расколол сухой оглушительный треск, из камня вырос огненный бык и встал вровень со стенами. Вокруг мага было светло, как днем…

Конники Энкеши и Эрадаи галопом въехали в город и понеслись по темным и кривым улочкам Туита, точно демоны смерти… Горожане заперлись по домам, моля Сатха о защите.

Воины, не встречая сопротивления, растеклись по городу.

Гарнизон Туита, застигнутый врасплох, быстро разоружили. Кхешийцы сдались, даже не пытаясь драться. Дворец наместника также пал без боя. Разоруженную стражу увели в подвал и заперли до утра…

В покоях дворца расположились валузийские военачальники.

И только в храме Сатха, что стоял на городской площади против дворца наместника, полегла сотня валузийских пехотинцев. В храме в ту ночь находились послушники и жрецы, с ними остался маг Черного Логова — Амензес…

* * *

В полутьме храмового зала на циновке лежал Амензес. Глаза его были прикрыты, и грудь вздымалась мерно, как у спящего. Его сознание витало сейчас далеко от Туита — на той стороне реки. Амензес смотрел на миг глазами совы и видел Кулла и валузийских воинов, бредущих по пустому и темному берегу…

Из транса его вывел послушник.

— Как ты посмел? — выдохнул Амензес, придя в себя.

Он поднялся с циновки, собираясь наказать дерзкого, но голова его закружилась, а ноги стали ватными. Чтобы не упасть, маг схватил послушника за плечо.

— Прошу прощения, господин, — заговорил, оправдываясь, послушник. — Валуэийцы в городе…

— Что? Ты бредишь? — прошипел «Амензес. Он ничего не мог понять и оттого злился еще больше. — Я только сейчас видел Кулла на том берегу…

Послушник затравленно оглянулся. Маг прислушался.

Тревожно мигали огни светильников. За стенами слышались невнятный гомон, лошадиное ржание и крики. Внезапно глухой и тяжелый удар сотряс все здание.

— Что это? — спросил Амензес.

— Они вошли в Туит.

С пятого удара таран вышиб храмовые ворота.

С факелами в руках внутрь ворвались валузийские пехотинцы.

— Колдовское отродье! — тяжело дыша, бросил одни и рубанул стоявшего у ворот жреца секирой.

— Где-то здесь точно есть золотишко, — крикнул другой и начал тыкать копьем в ниши.

Третий разбил палицей статую Сатха.

Амензес от такого святотатства едва не задохнулся, а глаза его вспыхнули недобрым огнем.

— Прочь, варвары! — зашипел он. — Грязные валузийские свиньи! Я напою Великого Змея вашей кровью!

Курчавый рослый валузиец обернулся на голос. Из всего сказанного он не понял ничего, но по тону определил, его оскорбляли.

— А ну-ка повтори, что ты сказал, кхешийский урод? Сейчас я пощекочу тебя немного…

Послушники отступили за спину мага.

— Ты узнаешь ярость Сатха, — пообещал валузийскому пехотинцу Амензес.

Он сорвал с пояса покрытый письменами кожаный кошель и, когда воины подошли ближе, прочел короткое заклинание, закрыл глаза и высыпал из кошеля бесцветный порошок на пламя стоявшего рядом светильника.

Вспышка была мгновенной и такой яркой, что казалось — под сводами храма зажглись сотни солнц. Потом повалил белый дым, от которого глаза переставали видеть.

Никто из валузийцев, набившихся в храм, не успел заслониться от света и укрыться от дыма — все ослепли.

— Вот она, ярость Сатха! — восторжествовал Амензес.

В храме началась свалка, беспомощные воины отчаянно бранились, стараясь найти выход.

Маг взял в каждую руку по жертвенному кинжалу и начал резать воинов, точно скот. Его движения были быстрыми и точными, как удар кобры. Вопли врагов звучали для него нежнейшей музыкой, и он радостно приносил своему богу одну жертву за другой.

Валузийцы попытались достать мага мечами, но удары слепых воинов то попадали в пустоту, а то и уносили жизни товарищей. Тогда кто-то из воинов не выдержал и начал громко звать на помощь.

Амензес сеял смерть, словно разъяренный демон, и скоро мозаичный пол храма стал липким от крови…

Бойню остановил Рамдан, поспешивший на крики. Увидев перед храмом воинов, которые испугались колдовского дыма, он протиснулся сквозь толпу, произнес защитное заклинание и смело шагнул в храм.

Амензес кружился по залу, переходя от одного несчастного к другому. Его плащ покраснел от крови, жертвенные кинжалы побурели, словно покрылись ржавчиной.