Тени Бога

— Ну конечно. Посмотри сюда, они создали поезд, чтобы доставлять припасы в муравейник. Я проследил вот за этим. Он бегает к останкам опоссума, это двадцать ярдов отсюда. Думаю, для муравья это расстояние такое же огромное, как для человека несколько лиг. А здесь… вот эти так отчаянно охраняют цитадель, когда я на нее покушаюсь, ну просто настоящие воины.

— Цитаделью ты называешь вот этот маленький холмик земли?

— Разумеется. Но опять же, если бы муравей был ростом с человека, то и этот холмик был бы весьма внушительных размеров.

— Слишком скромное творение, если за его основную характеристику ты берешь размер. Даже если муравей будет ростом с человека, то и в этом случае результатом его творческого труда станет всего лишь очень большой, неровный, малопривлекательный холм земли. Как его можно сравнивать, ну, скажемте Лувром или Сикстинской капеллой!

— Муравьи, друг мой, не строят ради того, чтобы поразить чье-то воображение. Будь этот холмик человеческих масштабов, где было бы больше пространства для жизни и работы? В этом холмике с его компактными туннелями или в Сикстинской капелле с ее сводчатыми потолками? Ну, чем не пример бессмысленного использования пространства ради эстетического великолепия? Все существо муравья нацелено на эффективность.

— В таком случае они по своей природе либо немцы, либо англичане. Думаю, французов среди них нет.

— К французам я бы отнес бабочек, — миролюбиво сказал Франклин, — светлячков и златоглазок.

— Хотелось бы верить, — вздохнул Вольтер. — Но тучи бабочек больше не кружатся над зелеными просторами Европы, и златоглазки не роют норки там, где некогда стоял Лондон.

— Боюсь, что так, — рассеянно ответил Франклин.

Он наблюдал за двумя только что встретившимися муравьями. Похоже, было, что насекомые обменялись какой-то информацией и побежали дальше, каждый по своим делам.

— Бьюсь об заклад, никаких пустых разговоров и любезностей, — пробормотал Франклин, — никаких рассуждений. Все только самое существенное. Еда — там, опасность — здесь, южный туннель нуждается в ремонте.

— Ты восхищаешься жизнью муравьев?

Франклин поднял голову и задумчиво посмотрел на друга.

— Они меня интересуют, — ответил он. — Каждый раз, когда мы делаем остановку, я отправляюсь на поиски муравейника и обязательно нахожу его, потому что они повсюду. Стоит ли говорить, что у нас под ногами раскинулась империя муравьев, которую мы практически не замечаем и о существовании которой не задумываемся. В определенном смысле миром правят муравьи.

— Да? Ты обратил на них мое внимание, и я легко могу разрушить их муравейник. Сровнять этот холмик с землей.

Франклин отер ладони о штаны и поднялся.

— Четыре дня назад мы пересекали местность, которая еще дымилась от недавнего пожара. Выгорела вся трава, и все четвероногие твари либо погибли, либо разбежались. Я видел там муравейники, они выдержали пожар, хотя и почернели. Разрушь муравейник, через день или два он будет восстановлен. А их по всей земле — миллионы. И пусть человек превосходит их размерами и интеллектом, он не может уничтожить популяцию муравьев.

— Теперь я понимаю, твои наблюдения имеют и практический смысл, — сказал Вольтер. — Кого ты пытаешься сравнить с муравьями — людей или malakim?

Само слово заставило Франклина вздрогнуть. Он предпочел бы, чтобы его старый учитель, Исаак Ньютон, назвал их по-другому, позаимствовав слово из латинского или греческого, а не из древнееврейского. Выбранное им название внушает невыносимый страх, жжет огнем Ветхого Завета. Malakim и были воплощением страха и огня.

— Думаю, мы для них муравьи, — сказал Франклин, — живем у них под ногами, и они нас едва ли замечают. Иногда мы их замечаем и поклоняемся им как богам, идолам или демонам. Бывает, что и они обращают на нас внимание и давят нас каблуками.

— Но как мы не можем уничтожить всех муравьев, так и они не могут уничтожить человечество, — ты это хочешь сказать?

— До сих пор им это не удалось. Но нам никогда не приходило в голову стравливать муравьев, мы не знаем, как воинов одного муравейника отправить разрушать муравейник соседей. А вот malakim, похоже, овладели наукой стравливать людей. И появились люди, которые с воодушевлением изобретают для этих исчадий ада все новое и новое оружие для уничтожения людей.

Вольтер кивнул:

— Похоже, malakim решительно настроены, истребить человечество. У них больше решимости, чем у меня желания извести всех муравьев.

— Возможно, будь в тебе больше злости и желчи, ты бы смотрел на это по-иному. Я слышал, что в джунглях Амазонки обитают муравьи, способные собираться в целые армии, такая армия в считанные секунды может обглодать человека до костей.

— Муравьи, поправшие законы природы и уничтожающие человека? И мы можем стать такими муравьями и обглодать до костей наших невидимых врагов, — заключил Вольтер. — Для того…

— Боже правый, вы снова занимаетесь этой ерундой?