Тени былого могущества

– Нынче, может быть, ничего, – глянул на меня исподлобья Кондор – а в моё время слово офицера значило больше, чем кипа любых юридических бумаг. Потому что была совесть, честь и достоинство. Ты, кажется, хотел возродить именно это. Так не начать ли с себя? Удачи, друг мой, Ярослав, удачи во всех начинаниях – и он повернулся к двери, которую уже, видимо, готовились взрывать, дав понять, что разговор окончен.

У меня на глазах проступили слёзы. Причём, скорее оттого, насколько я был тронут, а не оттого, что теряю Кондора. Его жертва позволила мне понять, что не всё потеряно! Есть ещё такие люди! Может, они даже сами не знают, что в них дремлют честь и благородство, но их можно на это натолкнуть! Нельзя винить людей ниже шестёрки за то, какие они, как себя ведут, живя в таком, простите, дерьме. А дайте им хоть немного нормальных условий – глядишь и общество станет лучше. Главное, не перейти сразу в семёрки-восьмёрки.

Моё негодование ушло: я теперь уважал поступок Кондора и был полон решимости доказать хотя бы самому себе, что это всё не напрасно. Поэтому я, быстро смахнув свои слёзы и стиснув зубы, повернулся и направился к Александру, набросив на себя маскировочные чары.

Все происходило как в тумане, несмотря на мои огромные усилия сохранить ясный ум. Александр шёл впереди меня, а я «окутывал» маскировкой и его. Однако, как я уже говорил, маскировочные чары не позволяли нам быть невидимыми, поэтому просто вот так взять и выйти мы не могли. Я сразу отметил, что Кондор выбрал именно этот выход не случайно (ну ещё бы!): он был довольно узким и здесь были тонированные и почему-то пуленепробиваемые стёкла (судя по нескольким отметинам). Понятия не имею, почему, но позиция была идеальна: мы не были под огнём, могли осмотреться перед выходом, а нас не видели.

Я заметил всего несколько человек, охраняющих этот вход непосредственно, а ворота забора, судя по всему, никто не контролировал (в принципе, логично, если они уже блокировали сотрудников центра в здании). Я заметил через дорогу несколько деревьев и решил, что они могут сослужить нам службу:

– Слушай, – заговорил я немного необычно высоким голосом – я сейчас их отвлеку, повалю дерево, а мы в это время выскользнем, ну а дальше, как пойдёт.

– Ты такой же, как и он, да? – Александр говорил абсолютно спокойно, но я, тем не менее, ощутил его дрожь: разумеется, для учёного такие «развлечения», мягко говоря, немного нервные.

– И вполовину не такой же, но кое-что умею. Готов? – он кивнул, и я с помощью телекинеза повалил одно из деревьев прямо в сторону здания. Стражи порядка, конечно, бросились врассыпную и, естественно, не обращали внимания на дверь по меньшей мере несколько секунд, которых нам было достаточно. Как только мы вышли за забор, я спросил:

– Ты по телевизору не выступал? Как думаешь, они (я кивнул в сторону забора) тебя знают?

– Да нет, конечно, я обычный молодой специалист, откуда они будут меня знать….

– Ну тогда можно снять маскировку – мы завернули в какую-то подворотню, где не было людей, чтобы вдруг не получилось так, будто мы внезапно появились на тротуаре из ниоткуда, а то точно быстро известными станем. Я, наконец, смог разглядеть молодого специалиста. Честно говоря, никогда бы не подумал, что он учёный: на нём были затёртые джинсы, рубашка навыпуск и какие-то явно давно нечищеные кроссовки. К тому же, он носил русые волосы до плеч, кончики которых были подкрашены в фиолетовый цвет. Конечно, для учёного внешний облик – это совсем не главное, но всё равно ассоциации он вызывал совсем не те.

– Ну надо же, как всё у вас просто…. Я бы хотел понять механизм колдовства, такой уникальный шанс был! А теперь – всё!

– Да уж. Но разговаривать некогда. Забирай семью и валите куда-нибудь. Запиши мой телефон, если что.

– Я запомню – кивнул Александр. Я быстро продиктовал номер и сказав «удачи», поспешил домой (мне, благо, бежать никуда не нужно было). Может, стоило и помочь бедолаге, но я боялся, своего эмоционального перенапряжения. Это, если вы помните, может привести к бесконтрольным заклинаниям….

Добравшись домой, я просто бухнулся на диван и пролежал так до темноты (да, когда у меня появились деньги, я купил немного мебели взамен той, что продал). Я уже было хотел встать, чтобы перекусить, но и сам не заметил, как уснул. Однако, и во сне мне не было покоя: именно в эту ночь в мой сон явился Радомир, как это иногда бывало. В этот раз, он практически не разговаривал, а как будто вёл меня куда-то (вот нет, чтоб сразу уже сон начался на нужном месте!). Я шёл за Радомиром по каким-то улочкам, а он всё ускорялся и ускорялся, так что мне вскоре пришлось бежать. Наконец, мы оказались перед одним из художественных музеев нашего большого города. Радомир, глянув на меня через плечо, вошёл внутрь, и я поспешил за ним. Мы вошли в зал, выдержанный в красноватых тонах, и Радомир показал на картину, где изображалось какое-то скопление народа на средневековой площади (я совсем не разбираюсь в искусстве, как я уже говорил). И тут, старец, впервые заговорил: