Тени Былого

Поиски пропавших на болотах молодых людей и в самом деле шли полным ходом. В паре километров от того места, где Пал Палыч и Коля расположились на ночевку, суетились люди в форме МЧС, а к вечеру, когда воздух стал вязким и влажным, до них даже стали долетать обрывки фраз, которыми те обменивались, правда, не сильно разборчивые. Мало того — над оперативниками время от времени с шумом пролетали вертолеты, причем в последний раз это случилось уже в темноте, так что выглядело сие действо весьма впечатляюще, поскольку пилоты, если можно так выразиться, включили свет. Яркий луч шарил по деревьям и воде, при этом беспокоя уснувших мирным сном бесчисленных птах, которые после этого с шумом и гамом покидали ветки и гнезда. Они, как видно, решили, что кто-то по недогляду раньше времени выпустил на небо солнце.

— Прямо как в «Терминаторе», — глядя на столп света, нисходящий с небес на землю, сообщил коллеге Пал Палыч. — Впечатляет!

— Странно, что при таком размахе поисков этих товарищей еще не нашли, — отозвался Коля. — Опять же — тут не белорусские болота, которым конца и края не видать. Ну сколько тут квадратных километров?

Его вообще местный пейзаж немного разочаровал. Относительно, разумеется, но тем не менее. Воображение Нифонтова, изрядно распаленное рассказами напарника, рисовало ему местные топи как место унылое, если не сказать безнадежное, эдакую имитацию Чистилища с кривыми деревцами и булькающей жижей, из которой почти невозможно выбраться.

А на деле они расположились на зеленом бережке около пусть небольшого, но очень даже симпатичного озерца. Правда, вода в нем была ни разу не прозрачная, а напротив, почти черная, как видно, из-за торфа, которого тут хватало с избытком. Но никакой обреченностью здесь даже и не пахло. Комаров — и тех не сильно много было. А когда затрещал веселый костерок, Коле на мгновение показалось что он вернулся в золотое детство, и отправился с пацанами из своего двора рыбу удить, сначала на вечерней, а потом и на утренней зорьке.

— Не все на свете, приятель, можно измерить километрами и килограммами, — философски заметил Михеев, вороша палкой угли в костре. — Есть много, друг Горацио, на свете… Нет, все же старик Шекспир был гений.

— Картошечку пекете? — раздался глухой старческий голос из кустов козьей ивы, которыми поросли берега озерка.

— Ее, — не стал чиниться Михеев. — А что, отец, иди к огню, тут провизии на всех хватит.

— Да я тут вот, на бревнышке посижу, его прямо как для меня припасли, — сообщил дед, поднимаясь на небольшой, продуваемый легким ветерком бугорок, где оперативники разбили свой лагерь. — Возраст у меня такой, что уж и не понятно, от чего вреда больше — от сырости или от жара.

— Так вот, друг мой, возвращаясь к твоему вопросу что такое «Шат», могу сказать одно — точного ответа на этот счет нет, — веско произнес Пал Палыч, продолжив разговор, начатый еще в машине. — Разные языки — разные значения. Не забывай, эти места видели многое и многих, как и болота. И славяне не первые, кто близ этих мест начал дома строить, до них и другие народы здесь жили. Одно только остается неименным — слово «ур» из названия никуда не пропадает.

Старичок, сидящий на бревнышке, закхекал, то ли поперхнулся чем, то ли подпростыл.

— Нездоровится, дедушка? — осведомился у него Коля, всегда уважавший старших, пусть даже и не относящихся к роду человеческому. Он сразу понял, что на огонек непростой гость из кустов вылез, гадал только, кто это именно, и с добром или же злом он сюда пришел.

— Гады годы, — отозвался тот. — Песню такую слыхал как-то от приезжих. Так вот точнее не скажешь.

— Может, все же поближе к огню подсядете? — предложил Нифонтов. — Вон как кашляете?

— Ему несподручно, — чуть язвительно сообщил парню Михеев, лукаво глянув на старичка. — Зальет он нам костерок тогда. У него из правого рукава всегда вода сочится.

— Путаешь, парень, — без тени обиды возразил ему дед. — То у брательника моего, водяника, из рукава вода текет. А у меня с левой полы одежи, потому как я природный болотник есть.

Коля привстал и увидел, что бревнышко, на котором сидел ночной гость, с левой стороны потемнело от влаги.

— А я тебя, парень, признал. Заглядывал ты как-то раз ко мне в гости, — продолжил старик, обращаясь к старшему оперативнику. — Ты да дружки твои тогда бусурман обратно в Навь загнали, а вожаку их вылезти из каменного дома не дали вовсе. Правда, в прошлый раз ты помоложе был, а сейчас вон, гляжу, волос белым обметывать начало.

— Не молодею, — согласился с ним Пал Палыч и выкатил из костра несколько картофельных кругляшей. — Повечеряешь с нами?

— А чего ж нет? Если от души снедь предложена, от нее отказываться не дело.

Коля отрезал от кругляша «столичного» хлеба толстый ломоть и было потянулся за солью, но болотник его остановил:

— Этого мне не надь. У меня с нее после брюхо крутит и в ушах жужжит.

— Его племя соль не любит, — пояснил Пал Палыч, разламывая крупную обугленную картофелину. — Она им, как нам перец кайенский — съесть его съешь, конечно, но после может поплохеть. Ух, горячая!