Тени чёрного пламени

Это Гуревич, не отрываясь от пулемета, пытался взять ситуацию под контроль, хотя никто не знает, как воевать с самым быстрым зверем Зоны, от которого раньше все только убегали. Мне тоже было пока неясно, что делать. Еще раз взглянув на несущуюся во весь опор стаю, я невольно залюбовался этим табуном. Черт! А вот, кажется, и решение!.. Вынув из подсумка осколочный выстрел, я вложил гранату в дуло и, удовлетворившись знакомым щелчком, оглянулся на застывших в ожидании напарников:

– Идите на третий этаж, станьте у окон и начинайте стрелять, как скажу. Быстро парни, очень быстро.

Мои слова будто разбудили обоих, так скоро они скрылись в подъезде.

Вызвав Гуревича, я сказал, уже переходя на бег и направляясь к съезду с дороги, по которой мы приехали сюда:

– Сержант, перестань стрелять, ты их только разозлишь.

– Но…

– Послушай, есть одна идея. Но ты должен перестать стрелять, хорошо?

Вместо ответа пулемет замолчал. Стая приближалась очень быстро, и я встал у сваленных в кучу обломков столбов освещения. Три или четыре обломка образовывали неправильный полукруг, и я встал внутрь, надеясь, что план сработает. Время вдруг тоже обрело обычную в бою плотность, все движения не успевали за мыслью. Казалось, что воздух превратился в густой кисель и предметы потеряли былую четкость, все распалось на оттенки черного и белого. Получилось так, что стая шла параллельно дороге справа от места, где я сейчас сидел. Передвинув прицел гранатомета на сто метров и надежно уперев приклад в плечо, я поймал серовато-черный клубок, каким виделась сейчас стая, и выстрелил. Автомат привычно дернуло, отдало в плечо и руки. Но прицел почти не шелохнулся. Не отрывая взгляда от все еще движущейся массы, я перезарядил гранатомет и снова выстрелил, но на этот раз с еще большим упреждением. Расстояние все же приличное, и разрывы послышались как резкие глухие хлопки. Первый разрыв ушел в самый центр стаи, сбив с ритма крупную зверюгу размером с полугодовалого теленка. Сфинкс кувыркнулся через голову и попал под ноги бегущим сзади, а те сбили в полете передних. Строй распался, звери на полном ходу завертелись на месте, сбиваясь в кучу. И в этот миг вторая граната опять угодила в середину образовавшейся свалки. Не давая им опомниться и перекрывая визг раненых животных, я высунулся из-за укрытия и открыл огонь по мечущимся в припадке боли зверям.

Что есть силы вжав тангенту рации, я почти прокричал:

– Гуревич, огонь! Парни, ко мне!..

Автомат – это, конечно, не ружье и предназначен для двуногого зверя. Однако же если знать, куда стрелять, а за шкурой вы не гонитесь, то убить из него можно любого, у кого течет кровь, есть сердце, мозг и легкие. Троих сфинксов серьезно зацепило осколками гранат, остальные были контужены ударной волной, и поэтому, не обращая внимания на былую цель, звери сцепились между собой. Я выцелил голову вожака, терзавшего горло сородича, и тремя короткими очередями снес зверю верхушку черепа. Потом запятнал еще двоих, но дальше заработал пулемет сержанта, и от дома подоспели Стах с Джеем. Дальнейшее напоминало уже бойню: все восемь зверюг через пару минут были либо убиты, либо смертельно ранены. Вскоре охранники и начальник обоза уже ходили меж застывших туш, вырезая трофеи. Когти, зубы и особенно печень сфинксов высоко ценилась перекупщиками. Многие из старателей носили при себе контейнер со встроенным в него артефактом «бодяга». Этот серый, непонятного происхождения камень генерировал нуль-энтропийное поле, проще говоря, на несколько дней замедлял разложение. Продукты и особо ценные части тел мутантов практически не портились. Я как раз приметил у охранников один такой контейнер, видимо всегда возимый с собой про всякий случай.

Адреналин еще не схлынул, я озирался по сторонам, ища новые цели. Руки сами собой перезарядили автомат, выбив пустой «рог» на землю, щелкнул фиксатор подствольника, новый выстрел уже в стволе. Но вокруг опять было тихо, лишь слышались предсмертные хрипы добиваемых зверей. Я разрядил гранатомет, убрав неиспользованный выстрел в подсумок, и перевел дух. В спертом воздухе аномалии витал тяжелый запах крови и внутренностей. Присев тут же на обломок столба, сдернул с головы «душегубку» и отер ею липкий горячий пот. Подошедший Гуревич смотрел на меня с нескрываемым восхищением, в руках у него был окровавленный нож и связка нанизанных на проволочный кукан звериных когтей.

– Антон Константиныч! Мы… вы… справились. Как?!.

Во рту пересохло, но лень было достать мундштук поилки, поэтому ответить получилось только вполголоса:

– Табун…

– Что? Извините, я не понял.

– Когда-то давно я был знаком с одним парнем из Монголии. Он рассказывал, что взбесившихся лошадей можно остановить, если сбить одну во время скачки в табуне. Остальные запаникуют, и тогда ловить их легче.