Тени чёрного пламени

Иван лежал возле самой сцены, его перекрутило точно так же, как и остальных. Опознать друга оказалось легче всего, в правой руке он все еще сжимал пистолет, мой прощальный подарок. Затворная рама была в крайнем заднем положении, Григорьев расстрелял куда-то все патроны, а новый магазин так и остался зажат в другой руке. Смерть настигла его как раз в тот миг, когда сапер перезаряжал пистолет. Срезав с головы друга шлем, я в последний раз пристально всмотрелся в искаженное смертью и разложением лицо. Глаза широко открыты, рот искривлен в немом крике. На моей памяти Иван был самым спокойным у меня в отряде. Работа не позволяла быть дерганым, да и сам по себе он был хитроватым, веселым парнем, совершенно беззлобным. Война ожесточила его, но понимание этого пришло позже. Тогда, в баре, во взгляде Ивана сочилось только отчаянье да рот постоянно кривился в жесткой горькой ухмылке. Это был человек, которого обманули. Помню, как он радовался тому, что уйдет со службы, займется мирным ремеслом. Делать красивые, яркие фейерверки – казалось бы, что может быть лучше? Но вот мир и показал ему свое нутро, для человека, привыкшего к коварству войны, отвратительное и непонятное. Каждый, кто выжил в том аду, когда бетон плавился от жуткой температуры и дома оседали в пыль, думает, что, уйдя от всего этого в мирную жизнь, он уходит и от неприятностей. Но у мирной жизни свои сюрпризы, и привыкший спасаться от пуль и осколков мин их не понимает. Мир съедает душу, оставляя тело жить и по инерции симулировать какую-то деятельность. Человек уже умер, но еще не осознал этого.

– Эй, Солдат! Ты чего там замолк?

Слова Стаха заставили меня отвлечься от созерцания оскаленного черепа Григорьева и вернуться в реальность. Я с трудом отделил пистолет от пальцев покойника и вынул из другой руки полный магазин. Все мои подарки приводят их владельцев к смерти. Сначала Дашу не уберег подаренный ей карабин, а теперь вот Иван не спасся, отбиваясь от какой-то твари моим пистолетом. Больше этого не случится, все мое будет при мне, раз для остальных такие подарки бесполезны. Я вынул из набедренной кобуры «грач» и вложил в руку Григорьева. Пусть все остается на своих местах, может быть, это и есть наилучший выход.

Сунув «немца» на место возвращенного подарка и поднявшись с колен, я ответил:

– Этот караван ушел с Промзоны полгода назад. Тут мой старый товарищ, служили вместе.

– Извини, не хотел мешать. Просто жутко тут, свалить бы побыстрее, а?

– Я не против. Только надо бы тела прибрать.

Стах было дернулся сказать нечто резкое, видно, как его трясло от окружающей обстановки. Однако, видимо, в моей фразе было нечто, заставившее охранника согласно махнуть рукой:

– Ладно… так и так надо ждать, пока лошадей запрягут.

Само собой, быстро уехать у нас не получилось. Всего в зале было двенадцать тел, это явно были не все, кто шел с обозом, но на более тщательные поиски у нас не было времени. Земля больше не тряслась, но того, что случилось, вполне достаточно. Тела мы сложили у дальней стены слева, укрыв их куском брезента, которым был закрыт их груз. Странно, что мы не нашли повозок и лошадей, в «белом шуме» нет грызунов, и все, что умирает, просто гниет само по себе. Обычно бывает наоборот: крысы выживают там, где человек или любое другое существо довольно быстро погибает. Ни разу за все время путешествий по обновленным территориям мне крыс не попадалось. Видимо, в кочующих землях есть нечто такое, отчего грызунам делается стремно. Я последним опустил кусок фиолетовой пыльной портьеры, скрывшей Григорьева. Странно, в Зону он пришел по моей просьбе и выжил там, где шансы были, прямо скажем, не ахти. Но стоило прийти сюда по собственной воле, и вот получите, распишитесь. У Судьбы действительно фиговое чувство юмора, это очевидно.

– Так что с ними произошло, как думаете, Антон Константиныч?

Гуревич не отстанет до тех пор, пока не получит какую-то теорию. Ладно, придется опять заниматься пустым делом, ибо без явных следов я практически ничего наверняка утверждать не берусь.

Подойдя к темным пятнам перед баррикадой, я начал излагать:

– Да ничего толком не скажешь, сержант. Как они сюда попали, это большой вопрос. Лошадей и повозок нет, пост наблюдения только в одну сторону.

– А может, это из-за того свечения?