Тени дня

Международная конференция, собранная в Париже, по вопросу статуса проливов Чёрного Моря, фактически кончилась ничем. Стороны не смогли согласовать даже письмо с требованием к России освободить проливы и восстановить Турецкую Империю в прежних границах. Против как всегда выступил многочисленный хор восточноевропейских государств, которым всё равно против чего быть, лишь бы подороже продать свою независимость.

Но без них, конференция получалась совсем уж невзрачной, из-за отказа участвовать Германской империи, Королевства Испании, и Швеции, у которых есть веские основания, полагать, что переделом черноморских проливов дело не ограничится, и британцы попробуют так или иначе наложить лапу на все значимые проливы Европейского континента.

Frankfurter Allgemeine Zeitung, 17 июля 1923 года.

Москва, Большой Семейный Дворец, Кремль.

С самого утра, день цесаревны Любавы не задался. Последний зачёт, ей поставили, но взгляд преподавателя был таким, что хоть под землю провались. И ведь она всё учила! А тут как метлой из головы вымело. Ни слова сказать не смогла.

— Чёртова статистика! — Девушка в сердцах хлопнула тяжеленым учебником по столу, и тяжело вздохнула, где-то в глубине души понимая, что виновата не статистика. Флёр девичьих мечтаний, накрыл её как всегда внезапно, и этот юный наглец — князь Белоусов встал перед глазами словно живой. Немудрено что в такой ситуации всю математическую премудрость вышибло словно пробку от шампанского. С трудом она вернула контроль над мыслями, но лишь для того, чтобы схватиться за голову, и не в переносном, а в самом прямом смысле.

Сессия была закрыта, но это не означало что дел на ближайшее время больше нет. Наоборот. По уговору с папенькой — Государем-императором Сергием первым, летом она брала на себя больше обязанностей протокольной части двора, разгружая таким образом и отца, и брата. Конечно она не действующий император, и не наследник, к мнению которых все прислушивались очень внимательно, но и положение ненаследной цесаревны, тоже обязывало. По соглашению с протокольным управлением Дворцовой Канцелярии раз в три дня она посещала публичное мероприятие, и раз в неделю участвовала в работе какого-нибудь общественного комитета.

Несмотря на то, что всё в итоге сводилось к ритуальному славословию государю-императору, и всяческим благоглупостям, и заканчивалось довольно быстро, Любава с трудом досиживала до конца мероприятий, и покидала их с радостью, отправляясь наконец то к волнующим девичье сердце развлечениям. Маскарады в Нескучном Саду, праздники в Саду Эрмитаж, а также многочисленные театры, рестораны, и прочие увеселительные заведения, которыми была так богата Москва. Правда, большинство из них готовились к переезду в Крым, но так было даже лучше. Ливадийский дворец, уже готовил комнаты для летнего отдыха Государя и свиты.

Её новая подруга — Елена Аматуни тоже собиралась на лето уехать в Крым, где у рода Аматуни был свой особняк в районе Гаспры.

Так же, Любава близко сошлась с Натальей Долгорукой, тем более, что основа для взаимопонимания была. Подаренный цесаревне новый автомотор — стосильный Альбатрос Блиновского завода, белоснежный мобиль с откидным верхом, уже был опробован подругами и признан годным ко всякому использованию от поездок на пикник, до выездов в свет.