Тени и солнце

Лола представила себе, как вертолет, врезавшись в бархан, взрывается и превращается в пылающий шар. Этот ублюдок Ришар Грасьен был посредником в торговле оружием. Специализировался на африканских контрактах. Журналисты дали ему прозвище Мистер Африка. Марс тоже отправился умирать в Африку. Африка, опять эта чертова Африка.

Арди поставил на крышу мигалку, включил сирену и понесся вперед. Мелькали улицы, залитые дождевыми потоками. Машина постанывала, преодолевая напор воды. На светофоре они притормозили. На заднем стекле автобуса Лола заметила фото какой-то американской актрисы. Короткие, очень светлые волосы. Ощетинившийся ежик. Загорелся зеленый. Автобус повернул направо. Дождь жестоко пошутил: молодая актриса напомнила Лоле Ингрид.

На бульваре Бомарше Арди еще прибавил скорость.

Они стремительно домчались до места с красивым длинным названием – улица Антуана Жюльена Энара, Париж, 12-й округ. Современное здание из камня и стекла. Безупречно ровное, как манеры капитана.

Ее усадили в почти пустой комнате. Стол и два стула. Девушка с пластмассовым, как у ее начальника, лицом принесла кофе и стакан воды. Небось думают: помаринуем ее подольше, и она станет податливой. Не нужно обольщаться.

Глава 2

Безоблачное небо над бульваром Сен-Мишель. На дальнем плане Нотр-Дам. По набережной Монтебелло машины едут свободно. Любопытные толкутся у прилавков букинистов. Мужчина выгуливает двух борзых, картинно куря сигару.

Живописный собачник выходит из кадра. Прохожие отскакивают, пропуская девушку.

Высокую, мускулистую, в кислотно-розовой толстовке.

Ингрид.

Она несется как ненормальная, рассекая руками пространство. Светлые волосы под лучами солнца кажутся белыми.

Ее лицо в кадре, почти вплотную к камере. Она в диком ужасе.

Выстрел.

Камера дернулась. Голос прямо в микрофон: “Черт! Стреляют!” Кто-то кинулся наутек, кто-то упал на землю.

Мотоцикл. Водитель в белом шлеме стремительно разворачивается и жмет на газ, пассажир, в черном шлеме, размахивает пистолетом.

Голос тупо бормочет в микрофон: “Не, ну ты смотри, больные на всю голову!”

Белый Шлем легко лавирует между машинами, обгоняет Ингрид, преграждает ей путь. Некуда бежать. У нее за спиной парапет и ко всему равнодушная Сена.

Громкое сопение в микрофон.

Черный Шлем целится. Вытянул руку, застыл. Профессионал. Ингрид молит о пощаде.

Картинка и голос в микрофоне дрожат: “Нет, не может быть, он что, будет стрелять?..”

Белый Шлем нервно озирается. Ингрид лицом к лицу с Черным Шлемом. Отважная, хрупкая. Бессмысленно просить.

“О, черт! Нет!”

Черный Шлем кричит: “ЗА АНТОНИЮ ГРАСЬЕН, сука!” Поднимает руку. Сдвигает ее. Чуть заметно. Стреляет. Ингрид оседает. В микрофоне слышится брань. Мотоциклист и его пассажир что-то раздраженно говорят друг другу. Черный Шлем снова забирается на сиденье. Белый Шлем мчится в сторону Нотр-Дам.

Ингрид на коленях. Пустое пространство вокруг нее залито светом.

Картинка дрожит в такт трясущимся рукам парня, снимавшего эту сцену на свой айфон.

– Может, воды, мадам Жост?

– Арди, перестаньте поить меня каждые пять минут!

Видео, случайно снятое прохожим на мобильник, подтверждало то, о чем думала Лола с самого начала. И еще кое-что. Теперь, просмотрев ролик уже в который раз, она перестала в этом сомневаться.