Тени и зеркала (СИ)

— Пока не Старший… Но это к делу не относится. Альен, ты приносишь в мир зло.

— Как все живые. Мир переполнен злом. А я, по крайней мере, не грабитель и не насильник.

— Ты некромант, а это куда хуже!..

— Могли бы и поблагодарить, между прочим, — опять не выдержал Альен. Насколько он мог судить по звукам снаружи, гроза удалялась в сторону Пустоши; он широко распахнул ставни, чтобы впустить в Домик побольше свежести. Воздух здесь, по его мнению, от присутствия Нитлота стал затхлым. — Я, можно сказать, вернул к жизни древнее, забытое искусство. По-своему полезное.

— Тёмное искусство, искусство зла, — повторил Нитлот, как затверженную детскую считалку. — Оно не может быть полезным… Повсюду происходят ужасные вещи.

— Например? — заинтересовался Альен. — Не слышал ни о чём более ужасном, чем обычно.

— Ты должен знать это лучше меня, — упрекнул Нитлот. — Твой Ти'арг только что оправился от войны с Альсунгом, а тот сейчас очень силён и хочет мести. Они строят корабли и тренируют бойцов.

— Они же северяне, Нитлот… — Альен никогда не бывал в северном королевстве, но встречал уроженцев тех краёв — костоломов-наёмников, которые из всех столовых приборов пользоваться умели только ножом. — Они всегда только этим и занимались.

— Как можно быть таким легкомысленным!.. — Нитлот по-женски всплеснул руками. — Ти'аргу не устоять, если начнётся новая война. А Альсунгу есть на что претендовать — на Хаэдран, к примеру…

— Меня не интересует политика.

— И зря. Сейчас такие времена, что она интересует даже наших… Ну хоть о бунтах дорелийских крестьян ты слышал?

— Нет.

— А о болезни, что выкосила четверть степняков из Шайальдэ?

— В Волчью Пустошь очень долго добираются новости, а особенно из Шайальдэ, — напомнил Альен, сдерживая язвительность. — И мне правда жаль, звучит всё это крайне печально, но помочь я ничем не могу.

— Ты точно не понимаешь, — задумчиво протянул Нитлот, взглянув на него с каким-то новым интересом. Таким же взглядом он прошёлся по всей обстановке Домика — задержался на узкой, но удобной кровати, лохматом венике в углу, большом сундуке, крючьях, на которых висели, собирая пыль, зимние вещи Альена… Казалось, какая-то важная мысль неожиданно посетила его. — А впрочем, я и должен был ожидать… Конечно, ты не мог до конца понимать, что творишь.

— Уж не хочешь ли ты… Не хочет ли Долина сказать, что я со своей магией виноват во всех этих неурядицах? — Альен мысленно примерил на себя такую роль, и у него даже поднялось настроение: это было смешно и нелепо, как грубые шутки странствующих кезоррианских актёров. — Вот отсюда, из своего захолустья, без денег и связей?… Опомнись, Нитлот, что за детские домыслы. Какой бы ни была сейчас грызня между королевствами и внутри них, она создавалась веками — и процветает без моего участия. При дворе в Академии я не был с детства и даже на свой титул не претендую. Я простой отшельник.

— Отшельник, который стремится к недопустимому, — грустно напомнил Нитлот. — Который поднимает мёртвых с сельского кладбища.

Альен вздрогнул.

— Даже если и так, я не вижу связи.

— Зато другие видят, Альен, — Нитлот навис над ним желтоватой тенью, испытывающе заглядывая в глаза. — В Мироздании вообще всё взаимосвязано — он разве не учил тебя?… Твоя магия расчищает дорогу Хаосу. Все нити ведут к тебе, и это не пустые слова. То, что я перечислил, — лишь самые явные и самые отдалённые последствия. Главные лежат в более тонких сферах. Если ты не остановишься, многое усугубится.

— А если мне всё равно? — с вызовом спросил Альен, глядя на оттопыренные уши Нитлота. Сейчас они его почему-то особенно раздражали; он задался вопросом, сколько драгоценного времени уже на него потратил…

И тут же понял: а ведь так оно и есть, пожалуй. Ему давно всё равно. Изнутри дохнуло холодом, точно из склепа; Нитлот отпрянул, увидев что-то особенное в глубине его зрачков.

— Его не вернуть, — прошептал он так тихо, что даже прекрасная слышимость в Домике едва поддержала его. — Фиенни не вернуть, Альен. Я знаю, как он был тебе дорог — наставник, друг… Он был лучшим из нас. Ниамор видела, чем он был для тебя, видела каждую минуту, и это усиливало её боль… Но его не вернуть. Мёртвые не возвращаются.

Этого Альен уже не мог выдержать: Нитлот хватал своими грязными пальцами самое чистое, что у него осталось, ногтями ковырял кровоточащую рану. Он отклонился и сел, избегая взгляда Отражения; стул привычно заскрипел под ним.

— Не возвращаются, — спокойно подтвердил он. — Только я всё равно верну его.

ГЛАВА IV

Альсунг. Ледяной Чертог