Тени исчезают в прошлом (СИ)

Она еще что-то говорила, но Митька ничего не слышал. Он все хохотал, громко, от души. От облегчения и от счастья. Безбрежного, необъятного, пьянящего, как коньяк, которым наверное уже намертво пропитались его ботинки, счастья. Она ревнует его. Ревнует до такой степени, что даже следила за ним. Он ей нужен. Он, неуклюжий, длинный, белобрысый Митька Воронцов, а вовсе не «принц», обливающийся настоящими «мужскими» ароматами, которые безошибочно сигнализируют о том, что только тот, кто ими пользуется «состоявшийся и знающий цену своей индивидуальности и статусу!».

— Полинка! — он подхватил ее на руки. — Я больше никогда и никому тебя не отдам.

VI

Елена лежала на своей кровати, подсунув подушку под спину. Ее новая соседка, нарочито громко стучала спицами и считала вслух петли. Тетушка попалась на редкость разговорчивая и общительная, но Елене сейчас было не до пустой болтовни, ей необходимо было серьезно подумать и решить, что же делать дальше.

После сегодняшнего разговора с Полиной она не находила себе места. И зачем Колобова вообще связалась с этим Кравцовым?! А ведь она с самого начала была против их отношений и не раз предупреждала Колобову о том, что характер его и поведение, мягко говоря, не идеальны. И что еще за дурацкая идея подписать какой-то там договор? Тут вообще все непонятно. С одной стороны, Полина права — у нее брать нечего, и со стороны Дениса этот шаг действительно выглядит благородно, но с другой — Кравцов и благородство, два понятия несовместимые. С чего бы он так резко переменился? Ведь еще неделю назад он и слышать не хотел о Полине. В искренность его чувств Елена не верила ни секунды. Значит, он преследует какую-то свою цель. Но какую? Хочет прибрать к рукам квартиру? Может быть, но можно было поступить гораздо проще — настоять на том, чтобы после свадьбы Колобова прописала его к себе. Полина точно бы не отказала. Зачем придумывать этот странный контракт?!

И еще. У нее не было ни единого доказательства, но была твердая уверенность в том, что угрозы, полученные Полиной, покушение, в результате которого пострадала она, Елена, убийство неизвестной женщины, и эта странная свадьба, с которой почему-то так торопится Кравцов, — все это элементы одной и той же смертельно опасной игры. Но кто именно затеял ее, что в ней за правила и как между собой связаны все эти события, пока совсем не ясно. И уж совершенно непонятно, какое отношение к ее подруге имеет опустившийся наркоман Сысоев. Слишком много вопросов и ни одного ответа.

Если бы только она могла сама что-то предпринять, то непременно бы устроила слежку за Кравцовым и попыталась бы что-нибудь выяснить. Правда сегодня врач сказал, что в скором времени отпустит Елену домой, так как состояние ее стабильно и не внушает никаких опасений. Однако, она в любом случае еще не в той форме, чтобы играть в шпионов. Единственное, что она может предпринять, — и это надо сделать обязательно, — сообщить Королеву об этой странной бумаге, которую подписала ее непутевая подруга.

Телефон, до сих пор мирно дремавший на тумбочке тихо зажужжал, прервав ее мысли.

— Алло!

— Привет, Куприянова! Узнала? — услышала она знакомый голос.

— Привет. Конечно, узнала. Так что не обольщайся, Сабурова, богатой тебе не быть, — отозвалась Елена, пытаясь скрыть разочарование. Она почему-то была убеждена, что звонит Королев.

— Ну, как ты там? Я когда узнала, просто обалдела. Что врачи-то говорят?

— Да ничего, уже все в порядке. Заштопали, прокапали. Скоро выписывают. Ну а ты как? На работу устроилась?

— В процессе. Слушай, Лен, я тут нашу Колобову видела. Выглядит она просто из рук вон плохо. Бледная и такие синячищи под глазами — жуть. Когда сегодня утром случайно встретились, она мне пожаловалась, что у нее в последнее время сердце щемит, давление скачет. Ты бы ее в свою клинику устроила. Пусть ее обследуют там, а то и до беды не далеко.

— Очень интересно, — протянула Елена, — Она только что у меня была и ни слова не сказала об этом.

— А чему ты удивляешься, Лен? — усмехнулась Сабурова, — Понятное дело, что Полька боится тебе говорить, не хочет волновать. Только мне показалось, что дело достаточно серьезное. Ты только Колобку не говори, что я ее тебе сдала, ладно?

— Ладно, Оль, спасибо, что сказала. Буду иметь в виду.

— Ну, давай, Куприянова, поправляйся! И хотя ты в это и не веришь, но я тебя люблю! Целую!

— Пока, целую, — машинально попрощалась Елена.

Она нажала на «отбой» и задумчиво уставилась в окно, где на подоконнике в солнечных лучах пристроился круглый коричневый воробей. Зачем именно звонила Сабурова? Скорее всего, она действительно беспокоится о Полине, но почему так неспокойно на душе? Тревога, уже давно поселившаяся в сердце, теперь не была там робкой гостьей, она чувствовала себя полноправной хозяйкой, а внутренний голос теперь не шептал, а вопил вовсю: «Опасность совсем близко!»

Лена в отчаянии взмахнула рукой, и телефон проворно выскользнул на пол.

— Погоди, не вскакивай, я подам! — оживилась соседка, бросив недовязанный носок. — На, держи. Не разбился?