Тени Ист-Энда

– Для начала заявитель должен быть порядочным гражданином и располагать жильём. Ему следует доказать, что он в состоянии содержать родственника, которого хочет забрать, и иметь достаточную сумму на случай болезни или потери работы.

– И сколько это – «достаточная сумма»?

Директор постучал карандашом по столу и насмешливо улыбнулся.

– Двадцать пять фунтов, например. Это достойная сумма.

Фрэнк сглотнул. Двадцать пять фунтов! Попросите какого-нибудь современного рабочего скопить двадцать пять тысяч фунтов, и он так же сглотнёт и побледнеет.

Директор сказал, что разговор окончен, полагая, что больше не увидит мальчика.

Фрэнк печально побрёл домой. Задача казалась нерешимой. Почему ему не дают просто забрать её? Войдя в свой унылый кукольный дом, где жили одновременно человек двадцать, он понял, что директор был прав. Нельзя привести сюда девушку. Ему потребуется содержать её и следует найти им подходящий дом.

Фрэнк начал работать так усердно, как никогда раньше. Он, как обычно, торговал рыбой, но, распродав всё, не шел отдыхать, а продавал фрукты и орехи и сновал с ними по пабам, театрам и мюзик-холлам до десяти-одиннадцати вечера. Доход его вырос вдвое. Он сменил привычки и стал белой вороной среди своих старых дружков, поскольку больше не играл и не сорил деньгами в кабаках. Трудяги презирали его и посмеивались. Он открыл сберегательный счет на почте. Уличные торговцы никогда не копили деньги – они тратили их по вечерам в пабах. Но Фрэнка не интересовало, как живут остальные. Он открыл счёт, потому что понимал, что в меблированных комнатах его рано или поздно ограбят. Узнав, что ему на счёт будет поступать четыре процента от вложений, он пришёл в восторг и стал подсчитывать, сколько пенсов ему принесёт каждый фунт. К пятнадцати годам он скопил восемь фунтов.

Можно с уверенностью сказать, что Фрэнк был гениальным и крайне изобретательным торговцем. Он стал зарабатывать на жареной рыбе: отдавал её готовить пекарям, после чего вручал нанятому мальчику, чтобы тот продавал её по фиксированной цене со своим процентом. Он занялся жареными каштанами и посчитал, что аренда оборудования окупится к Рождеству. И оказался прав. К шестнадцати годам у него было на счету двадцать пять фунтов.

Тогда он принялся искать жильё для них с Пенни. Он решил, что это должна была быть достойная комната. Нельзя приводить сестру в какую-нибудь вонючую дыру. Ей теперь двенадцать лет, она уже юная леди. Он не видел её с младенчества, но представлял хорошенькой и хрупкой, очень похожей на мать. В его воображении мать и сестра слились в один образ, божественный женский идеал, ангел-хранитель его надежд и устремлений.

Фрэнк нашёл комнату на верхнем этаже – восемь шиллингов в неделю плюс два шиллинга за обстановку. Это жильё казалось ему аристократическим. На втором этаже стояла газовая плита, которой могли пользоваться все жильцы, а в подвале имелся водопровод. Во дворе стоял туалет. Фрэнк был доволен.

Юноша вновь пришёл в кабинет к директору. Он надел свой лучший костюм, а в кармане у него лежала сберегательная книжка. Директор не ожидал его видеть и был потрясён, когда понял, что шестнадцатилетний мальчик за два года скопил двадцать пять фунтов. Как ему это удалось? Он взглянул на Фрэнка с уважением и сказал:

– Твой запрос должен рассмотреть совет попечителей. Он собирается через три недели.

Он сообщил Фрэнку дату и время встречи попечителей и велел прийти в тот же вечер.

Фрэнк спросил, можно ли ему увидеться с сестрой, но получил сухой отказ: только через три недели. Пылая от негодования, он взглянул на свои мощные кулаки и еле сдержался, чтобы не сбить директора с ног, но вспомнил, что ему полагается быть «порядочным гражданином», и спрятал руки за спиной. Если он ударит директора, то никогда не вызволит Пегги из работного дома!

Попечители долго спорили из-за его заявки. Случай был необычный, но они решили отпустить девочку, если она согласится уйти с братом. Фрэнка вызвали и подвергли допросу. Ответы удовлетворили комиссию, но больше всего их впечатлила сберегательная книжка. Ему велели стоять у окна, и Пегги вызвали с дежурства.

В этот момент Пегги была в умывальной и помогала младшим девочкам вымыться перед сном. Ей нравилась эта работа – лучше, чем скоблить жирные кухонные полы или выносить вонючие мусорные корзины. Они играла с детьми, и укладывание неизменно сопровождалось хохотом. Смеяться приходилось тихо, чтобы никто не услышал, но почему-то кусочек мыла, скользящий по каменному полу, казался ещё смешнее от того, что надо было затыкать рот полотенцем, дабы никого не рассердить. Для маленьких девочек тайное веселье становится вдвое радостнее.

Пегги раскраснелась от пара и смеха. Белокурые волосы её намокли, и локоны у лба завились ещё сильнее. Её фартук пропитался водой, руки были покрыты мыльной пеной.

В умывальную вошла надзирательница.

– Тебя вызывают попечители. Иди за мной.

Пегги не знала, что это значит, и у неё не было времени испугаться. Её отвели в большой зал, где за овальным столом сидела группа джентльменов.