Тени из преисподней

«А вдруг Сергею нужна помощь — я ведь все-таки врач?!» — упрекнул себя Варьянов и после разговора с Боченко поднялся наверх. На лестнице ему навстречу попалась пожилая семейная пара. Смерив Варьянова с ног до головы уничтожающим взглядом, женщина с вызовом сказала своему супругу:

— Подумать только, сейчас нет еще и девяти утра, а этот уже успел где-то напиться!

«Надо взять себя в руки!» — подумал Варьянов и, не говоря ни слова, пошел дальше.

У дверей квартиры Проловича он остановился и некоторое время нерешительно потоптался на месте. Может быть Варьянов так и не решился бы войти в квартиру вторично, но за дверью неожиданно раздался глухой стон. Варьянов вздрогнул и прислушался. Через некоторое время стон повторился и на этот раз он прозвучал более явственно. Дрожащими руками Варьянов открыл дверь и осторожно вошел внутрь.

Стонал Пролович, и Варьянов, стараясь не смотреть под ноги, приблизился к своему напарнику…

20

На столе у Сидоренко уже лежало медицинское заключение о невменяемости зубного врача Проловича, но интуитивно капитан чувствовал подвох. И сейчас, услышав о том, что Пролович просится на допрос, Сидоренко решил присмотреться к нему повнимательнее. Не то, чтобы капитан не доверял Боченко, но все же и тот и другой были врачами, и к тому же Боченко был хорошим другом напарника Проловича Варьянова. Поэтому вся эта история с поспешным определением невменяемости Проловича очень походила на попытку спасти последнего от тюрьмы. Конечно, можно было просить освидетельствовать Проловича и в Минске, но в этом случае Сидоренко неминуемо бы попал в сложное положение, потому что дочь Боченко была замужем за сыном председателя облисполкома.

Пролович к вечеру, похоже, немного пришел в себя и о его утреннем приступе напоминали лишь безумно бегающие по сторонам глаза. Сидоренко предложил Проловичу стул и услал выводного в коридор — капитан решил, что в крайнем случае он справиться и один.

— Вы тоже решили, что я сумасшедший? — с дрожью в голосе спросил Пролович.

«Неплохо играет, если только играет», — подумал Сидоренко, с детства усвоивший стереотипное житейское представление о том, что ни один псих не считает себя таковым. И здесь Сидоренко решил рискнуть: «Во всяком случае, если он псих, я просто надаю ему по морде и скажу, что он на меня набросился, а если не псих, то скорее всего испугается»:

— Я так вовсе не считаю. Вы выкрали из морга труп и расчленили его на части. Возможно, перед этим еще и изнасиловали — это покажет экспертиза. Не зря же в наших беседах вы так часто упоминали о маньяке — у кого что болит, тот о том и говорит. Вы же, скорее всего, были и в квартире Санеевых. И убили хозяйку.

Проловичу показалось, что холодный, беспощадный взгляд Сидоренко буквально просверлил его тело насквозь.

«Испугался! Несомненно испугался! Значит, он не псих. Обманул комиссию? Вполне возможно, раз он сам врач. А если это сговор? Недаром же все они рассказывают о каком-то маньяке…», — Сидоренко начал чувствовать, что вместо желаемого прояснения дело все больше запутывается и покрывается мраком.

— Послушайте, я рад, что вы так считаете. Конечно, это ужасно, что вы приписываете мне убийство мамы Лидочки, но зато вы хоть верите в то, что я не псих. Поверьте мне, все, что я сказал на утреннем допросе, правда! — с волнением сказал Пролович и даже вскочил со стула.

— Сидеть! — крикнул Сидоренко.

Сергей удивленно застыл на месте, а затем, наконец, поняв смысл окрика, медленно опустился на место.

Сидоренко закурил и принялся рассматривать в упор сидящего перед ним врача: «Уж не переигрывает ли он? Вроде бы говорит вполне осознанно, но тут же настаивает, что весь утренний бред про зомби — правда! А если все же переигрывает и, будучи хорошим актером, пытается переиграть меня наверняка?! В конце концов, Варьянов и Боченко вряд ли имеют отношение к похищению трупа. В противном случае первый не стал бы звонить утром в милицию. А вот спасать Проловича от тюрьмы по тем или иным причинам волне могут. Взятка? Что-то еще? А если этот Пролович и в самом деле псих? Вряд ли, слишком уж умно он со мной говорит. Просто он подлец, который насилует трупы. Или же больной человек. Больной не в смысле психики, а больной в смысле искажения половых влечений. Но, в любом случае, труп расчленил именно он и уже одно это является преступлением. Похоже, что связь между убийством Клименчука и похищением его трупа далеко не такая очевидная, как это показалось раньше. Медицинское заключение о невменяемости Проловича подписано Боченко и, в конце концов, именно он за все в ответе. Псих Пролович или нет, сказать трудно, но в любом случае у меня пока нет доказательства того, что он кого-нибудь убил. Так что пусть им занимается Боченко. Во всяком случае, до тех пор, пока эти доказательства не появятся. Нужно вплотную заняться чеченцами и закрывать дело — похоже, стало ясно, что кто мог украсть труп из морга».

— Так что же вы хотели мне сказать? — наконец нарушил молчание Сидоренко.