Тени из преисподней

— Кто ты? — нервно крикнул Пролович, с трудом удерживаясь от искушения бежать прочь.

— Я — вторая плесалка.

— Почему же я тогда тебя не вижу?

— Потому, что я испугалась Тени и спрятала свои гифы в земле.

— Тень уже улетела, так что можешь уходить.

— Хорошо, но не удивляйся моему внешнему виду, — предупредила плесалка.

— После вашей Тени меня трудно чем-нибудь удивить.

— Смотри, раз так! — весело сказала плесалка, и Проловичу показалось, что в ее голосе промелькнули ироничные нотки.

Земля у его ног зашевелилась, и оттуда постепенно начали выходить длинные белые черви. Вскоре они сплелись плотным клубком возле Проловича. Сергей брезгливо отпихнул комок в сторону и отступил на шаг назад.

— Фу, какой ты невежливый! Я ведь говорила, что мой внешний вид может тебя удивить, — обиженно сказал голос, раздающийся из самого центра клубка.

— Так ты превратилась в эту гадость? Ты превратилась навсегда? Пролович с отвращением взглянул на копошащийся у его ног комок.

— Что значит «превратилась»? Это и есть мое настоящее тело — тело плесалки. Ученые называют его мицелием. А форма девушки — это мое плодовое тело. Оно нужно мне только тогда, когда надо завлечь мужчину, получить от него семя и образовать споры, — сказал комок и, словно перекати-поле, медленно покатился к обоженному телу.

Подкатившись вплотную, комок распался на несколько червей-гифов, и они дружно впились в тело. Вскоре все гифы проникли внутрь. Обоженное тело раздулось, и Проловичу показалось, что он слышит трупный запах. От ужаса и отвращения Пролович схватился руками за голову, закричал жутким криком и бросился прочь. Ему вдогонку несся омерзительный, злобный хохот уцелевшей плесалки.

Пролович изо всех сил несся прочь, словно это физическое напряжение могло помочь ему позабыть случившееся с плесалкой. Жесткие фиолетовые прутья неведомых растений больно стегали тело, а самые высокие норовили ударить его по глазам.

28

Кабцев приехал через два дня и привез с собой целую кучу всевозможных приборов. У Боченко при виде такого количества научной аппаратуры развеялись последние сомнения в учености Кабцева, и он сразу же пообещал оказывать Александру Федоровичу содействие в проведении его экспериментов.

К приезду Кабцева Пролович уже успел сделать трех чертиков и для разнообразия раскрасил их при помощи зеленки и йода. Теперь Сергей не без некоторой гордости продемонстрировал Александру Федоровичу свою работу.

— У меня в Минске чуть инфаркт не случился, а он тут игрушками забавляется! — весело сказал Кабцев.

— Почему инфаркт?

— Очень уж я боялся, что ты не сдержишь слово и полезешь к Клименчуку. Он не появлялся у тебя во сне?

— Нет. Во всяком случае, я его не видел.

— Что же тебе снилось?

— Так — институт, мама… Лида снилась.

— Можно считать, что у нас теперь есть полный боевой комплект, — Кабцев тут же перевел разговор на другую тему, уловив печальные нотки в голосе Сергея.

— Когда начнем?

— Можно и сегодня. Я принес прибор, который позволит нам бороться с амнезией — последнее слово в технике! Он будет при помощи наружных электродов, прикрепленных к твоей голове, записывать энцефалограмму сна, а потом вновь сможет передать ее любому из нас. И тот, кому будут переданы импульсы, возможно, увидит отрывки твоего сна.

— Почему «возможно»?

— Потому, что я его еще не проверил — не было времени. Проверим сегодня.

— Но ведь прибор должны были проверить те, кто его сконструировал?

— Конечно. Но он используется совсем для других целей — для диагностики эпилепсии. Это только мое предположение, что его можно использовать для записи и просмотра фрагментов сна. Но это далеко не все. Если сегодня ты выйдешь на Клименчука, я постараюсь обнаружить его тело.

— Каким образом? — удивился Пролович.

— Ты слышал, как ищут геопатогенные линии?

— Да, при помощи обыкновенных рамок вроде тех, которыми ищут воду.

— Именно. Я думаю, что при помощи медной рамки мне удастся обнаружить несколько линий поля, связывающего нас с Клименчуком во время сна. Если это случится, я продолжу их на топографической карте до пересечения и тогда…

— Что тогда?

— Тогда нужно будет туда приехать раньше, чем Клименчук придет в себя. Я уже договорился с твоим другом.

— С Бумагиным?

— Да. Сегодня ночью он нам поможет. Пока ты и Клименчук будете спать, мы постараемся найти его тело и привезти сюда. После этого мы тебя разбудим и сразу же уничтожим его мозг, чтобы он не успел тебя захватить.

— А если ничего не получится?

— Будем искать другой выход. У нас еще остаются сны. Теперь Тень. Из мира сна Клименчука где-то должен быть выход в наш мир. Если тебе удастся вывести за собой Тень и провести ее над «Тремя Штыками», мы ее уничтожим или заставим убраться туда, откуда они пришла. Во всяком случае, я на это надеюсь.

— Почему именно над «Тремя Штыками»?